Книга Клерк позорный - Леонид Рудницкий

Гарика нельзя было назвать приятным собеседником. Он недолюбливал Коржика, а тот недолюбливал Гарика. То, что они сейчас шли вместе, ни о чем не говорило. Просто на данном этапе сошлись их интересы.

Гарик смотрел на Коржика как на столичного клерка, не способного к самостоятельному бизнесу, тот на него – как на лаптя из провинции. Гарик появился в офисе Толяна около года назад. Прогнав Замутдинова и Моколя, Толян вознамерился сделать Гарика своим заместителем по бизнесу и выдернул его из Казани, где тот сидел на филиале. Он снял для него квартиру и стал вводить в курс общего бизнеса фирмы.

Гарик курс прослушал, но становиться замом не захотел.

Коржик не знал, что здесь сыграло решающую роль: привычка к свободе, комплекс провинциала, которому теперь предстояло руководить москвичами, не очень подвешенный язык или еще что-то, но от почетного предложения он отказался.

Коржик на его месте согласился бы.

Вместо этого Гарик попросил для себя белорусское направление Толянового бизнеса плюс максимум самостоятельности. Толян с неохотой согласился. Но на условиях самоокупаемости. Это была его месть несостоявшемуся строптивому заму.

У Гарика разом отняли зарплату и съемную квартиру. С этого момента он должен был обеспечивать себя сам. А заодно и Андрюху с пони-тэйлом, с которым он сдружился и которого взял к себе.

Они стали вместе ездить в Белоруссию и подолгу сидели там на разных заводах, которым поставляли сырье из России по Толяновым связям. С этих заводов они забирали продукцию и реализовывали ее, где только могли. Толян сразу сказал им, сколько денег они должны отдавать ему, остальное оставалось им. Судя по косвенным признакам, оставалось вполне прилично. Будучи замом Толяна, о подобных заработках Гарик не мог бы и мечтать.

На очередной день рождения Гарик подарил Толяну почти новый «мерс» с кожаным салоном, который пригнал из Белоруссии. «Мерс» он перевязал широкой шелковой лентой и на крыше сделал бант. Они с Андрюхой подгадали время, когда Толян выйдет утром из дома, и подлетели на подарке прямо к подъезду. Погода была солнечной, машина сверкала. Получилось красиво.

Весть о небывалом подарке тогда мгновенно разнеслась по офису. Все «великие бизнесмены» были буквально убиты этим известием и разбросаны по окрестностям, как полевые мыши в гнезде прямым попаданием снаряда. Их серо-бурые тушки разметало по всей Тверской, и они смогли сползтись обратно лишь к обеду следующего дня. Даже «бегемот-экспресс» перестал носиться по коридорам на предельной скорости, и пуза у них тряслись уже не так нагло.

Коржик был только рад такому повороту дела. Хоть Гарик ему и не очень нравился, но остальных он недолюбливал еще больше. Подарки офисных уродов на фоне подарка Гарика выглядели просто убого.

Митхун притащил какую-то полированную дощечку с чеканной бляхой и дыркой для ручки, остальные – что-то похожее.

Коржик был рад за Гарика, но что-то подсказывало ему, что такой широкий жест он сделал зря. Он уже достаточно знал Толяна к тому времени для такого опасения. Тот быстро увлекался новым человеком, но и столь же быстро остывал к нему. А остыв, оставался холодным даже тогда, когда этот человек отличался и заслуживал всяческого поощрения. Расположение Толяна Гарик потерял в тот самый момент, когда отказался от должности зама, и вернуть его было уже невозможно.

Посрамление офисной шушеры длилось несколько дней. Они притихли и ходили нормальным шагом. Именинником был Гарик. Ну, и Толян, конечно, но в меньшей степени.

Потом все как-то само собой забылось. Шушера воспрянула из небытия, а расположение Толяна к Гарику не увеличилось. К тому же стало известно, что не вся машина является подарком. Половину ее стоимости Гарик попросил зачесть в счет погашения своего долга Толяну. От этого известия его поступок несколько потускнел, но все еще продолжал оставаться красивым.

Потом все поняли, что на самом деле это был не столько подарок, сколько аванс в счет продолжения партнерских отношений. Гарик просто боялся, как бы Толян не назначил кого-нибудь другого на белорусское направление, и хотел, чтобы тот был ему чем-нибудь обязанным. Это усложнило бы для него решение заменить Гарика, которое вполне могло появиться в минуты дурного расположения духа.

Но, как обычно, опасность таилась совсем не там, где ее ожидали.

– И как там в тюрьме? – спросил Коржик.

– Не так страшно, как об этом пишут или показывают. Там тоже люди есть. И их даже больше, чем здесь.

– А в чьем убийстве тебя подозревали?

– Директора стекольного завода.

– Почему именно тебя?

– Кто-то вроде бы слышал, как я ему угрожал.

– А ты угрожал?

Он промолчал.

– За что? – задал Коржик следующий вопрос.

– Он тянул с расчетами. А на меня начали давить партнеры, требовали денег.

– И чем все закончилось?

– Отпустили, как видишь. Не нашли доказательств.

– А убийцу нашли?

Гарик выругался длинным витиеватым матом.

– Он, пидор, сам недавно объявился.

– Кто?

– Директор.

– Живой?!

– Еще какой! Он сам инсценировал свое убийство.

– Зачем? – удивился Коржик.

– Кто-то на него наехал – он и испугался. Совсем ум потерял, ишак!

– И что теперь?

– Выгнали его.

– А твой бизнес как же?

– Накрылся мой бизнес! – с досадой сказал Гарик. – Новый директор не хочет с нами работать.

Чувствовал же Коржик, что зря он подарил половину машины. Так и вышло.

За разговором они и не заметили, как подошли к министерству. Здесь их уже ждал Шульгин, другой знакомый Коржика, с которым он и свел Гарика. Это была их вторая встреча. Шульгин был лоббистом по призванию. Методика его работы была простой – развести и кинуть. Но если не спускать с него глаз ни на минуту, перепроверять каждый шаг и денег авансом не давать, то он не кидал. Шульгин работал мелкой сошкой в администрации президента и устраивал всем желающим встречи с нужными людьми. Не бесплатно, конечно. Недавно он позвонил Коржику и предложил устроить какой-нибудь знакомой фирме статус уполномоченного по реализации конфиската. Коржик вспомнил о Гарике, у которого была своя фирма. Тот заинтересовался. И вот они здесь.

– Документы принес? – спросил Шульгин после приветствий.

Гарик посмотрел на него с недоверием и протянул папку. «Болезнь, что ли у него такая – не любить москвичей? – подумал Коржик. – Или это комплекс парня из деревни?»

По правде сказать, Коржик тоже не любил Шульгина. Поначалу они с ним были почти приятелями, но потом из того стало все тяжелее выдирать деньги за совместные сделки. Каждый раз он зарекался иметь с ним дело, но потом этот зарок нарушал – слишком уж солидно и красноречиво тот описывал выгоды от будущей сделки.