Книга Где нет княжон невинных - Артур Баневич

Из четырех слушающих трое удержались и не взглянули на полотно. Збрхл не удержался. Хотя и ограничился коротким взглядом, заплатив за это очень неуверенной миной и чем-то таким, что Дебрен принял бы за румянец, если бы допустил мысль, что такой человек способен краснеть, но взглянуть должен был. Дебрена это не удивляло. Когда ротмистр перевел взгляд с юной копии на более взрослый оригинал, в его глазах эмоции кипели, как каша на таганке. Пожалуй, все, какие только возможно.

— Лилия здесь, конечно, неуместна, — отметила Петунка, плотно прикрывшись щитом реальности и забот о действительно важных делах. — Вы знаете, я уже была матерью. И говорю о модели не для того, чтобы похвалиться фигурой. Просто это не единственная картина. Роволетто был плодовит не только как мужчина. Он успел здесь написать три картины, и на каждой была я. На двух других — уже с моим собственным лицом, но не покажу я их вам не поэтому. На первой изображены мы вдвоем, я и Роволетто. Она из тех, за которые незамедлительно выкалывают глаза, хотя там изображена любовь, а не вульгарные… Во всяком случае, я прячу ее как можно дальше. Не потому, что она так уж аморальна. Роволик — практически точная копия отца. Увидев его, сын мог бы…

— Может, нам не следует этого знать? — Збрхл долго боролся с собой, прежде чем сумел выдавить эти слова. Потому что знать-то он, конечно, хотел. Все. Независимо от боли, которую это ему принесет. Дебрен его понимал. Совсем недавно он мог бы увидеть практически такого же бедолагу — достаточно было поставить зеркало на доске в некой мойне. И заменить художника князем.

— Следует. Каждый имеет право знать что к чему. Ставка — жизнь, а это важнее доброй репутации деревенской бабы. Я не удерживаю тебя силой, но если ты хочешь выйти из комнаты из-за меня, то прошу остаться.

— А третья картина? — деликатно сменил тему Дебрен.

— Третью я, пожалуй, могла бы показать моим парням. Не думаю, чтобы кто-нибудь из них узнал меня, — криво усмехнулась Петунка. — Картине можно дать название «Бельницкий дворцовый гвардеец насилует морвацкую крестьянку». И тут уж лилия была бы вполне уместна. Крестьянка защищалась, поэтому лицо ее выглядит малопривлекательно. Художник использовал много красной краски.

— Дворцовый гвардеец? — процедил сквозь зубы Збрхл.

Дебрен подумал, что, если б свидетелей было чуть больше, Гвадрику Частоколу пришлось бы расформировать свое элитное подразделение. Или как минимум утроить жалованье.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — пожала плечами Петунка. — По крайней мере в жилах у Вацлана течет приличная рыцарская кровь. А вообще-то это шутка судьбы: сын гвардейского офицера становится художником, переписывающим ценные манускрипты, а сын художника — военным. У обоих были диаметрально противоположные жизненные планы. Забавно, не правда ли?

— Э-э-э… Тебе больно? — тихо заметила Ленда. — Зачем ты себя истязаешь, сестра? Чтобы вызвать у меня чувство вины?

— У тебя? — Петунка приподняла уголки губ. — Ты многих девушек попортила в лесу, когда они ягоды собирали?

— Я наполовину бельничанка, — напомнила Ленда.

— Что ты хочешь сказать? — Дебрен заглянул трактирщице в глаза. — К чему это самобичевание?

— Ты спрашивал о подъемах воды в речке. Нетипичных. Все случилось как раз в такое время. Лето, сушь. И вдруг вода перестала течь вниз по руслу. Вы в Лелонии знаете блюдо, которое называется кисель? Так вот что-то похожее произошло с водой — той, что около моста. Она текла, конечно, но очень медленно. Выше, в Пойме, накопилось много обычной, негустой воды. А потом, без всякого предупреждения, из лесов вышли бельницкие отряды.

— Потом?

— Потом. Судя по состоянию болота, оно начало образовываться тогда, когда Гвадрик был еще у себя, по ту сторону холмов. То есть не меньше чем за десять клепсидр до того.

— Бельничане пробовали что-то сделать с мостом?

— Тогда уже нет. Но вначале, еще при жизни Петунелы, пытались. Да и потом несколько раз. Старая дорога в нескольких местах почти касается границы. Пока она была единственной, им было легче воевать, поэтому очень скоро кто-то на той стороне додумался заблокировать королевский тракт. Что казалось легче легкого: достаточно уничтожить мост.

— Но мост не дался, — догадался Дебрен.

— Именно. Крупные группы саперов с воздуха уничтожал грифон. Что делал с небольшими мост, не знаю. Но скорее всего что-то скверное, потому что уже во времена Алерика бельничане прекратили свои попытки.

— Мост сложен из камня, — пожал плечами Збрхл. — Наш, солидный. А эти дикари вершиной техники считают колоду, в которой высверлены дырки и воткнуты несколько жердей для поручней, поэтому неудивительно, что они не сумели совладать с каменным пролетом.

— Нет, Збрхл, — покачал головой Дебрен. — Я осматривал мост. Я не знал, какова цель проклятия, которое я почувствовал, но теперь, пожалуй, знаю. Мост черпает энергию из протекающей под ним воды. Как мельница — только не с помощью колеса, а чарами. А поскольку получает сигналы от трактира, то узнает об угрозе раньше и начинает накапливать силы для борьбы. Конкретно — воду. Судя по картине, Пойма должна находиться много выше. То есть возникает разница уровней. Есть чем угостить незваных гостей. Чем он конкретно их атакует, сказать трудно, но я на месте Мешторгазия использовал бы это желе. Если б удалось создать местное разрежение, что-то вроде трубы, вода вырвалась бы, как из мощного насоса. А в Бикопулиссе я видел насос, который, кажется, человека может струей продырявить. Он уже не действовал, потому что построили его во времена древней империи, но по-прежнему был засекречен, так что, пожалуй, описаниям можно верить. Но с таким же успехом вода может быть лишь поставщиком силы, а само убийство происходит иначе. Например, с помощью поручня-самобойки. Или путем неожиданного обледенения в сочетании с ветром, смахивающим людей с пролета. А если он потратит большие деньги на защитные сооружения и наймет спеца…

— Ты хочешь сказать, что мост разумен? — уточнила Ленда. — Как трактир?

— Ну, в такой-то степени, конечно, нет. Я не почувствовал присутствия мозговика. Наверняка есть немного под камнями, но гораздо меньше, чем здесь. Столько, чтобы хватило для простых действий. Однако думает и планирует — дом. Вряд ли — грифон. Грифон — это глаз и ухо. Ну и летающая катапульта, уничтожающая сверху хорошо вооруженные колонны.

— И курьер? — Дебрен поднял брови, поэтому Ленда пояснила: — Кто-то должен передать мосту, что запланировал дом. Конечно, — добавила она, — если ты не шутишь и не дурачишь нас своей болтовней о разумных домах.

— Я не шучу. А курьер не нужен. Та мазь, которой Йежин испачкал штаны, а еще раньше Мешторгазий швырялся с крыши в бельницких разведчиков, — раствор ртути и нескольких органических добавок. Когда-то, прежде чем научились делать излучающие энергию зеркала, этим составом насыщали дерево и таким образом изготовляли излучатели. Ваша крыша, Петунка, как раз и есть такое ранневековое зеркало. Оно позволяет грифону общаться с домом, а дому — с мостом. Потому я и спрашивал, виден мост или нет. Деревья не ослабят сигнала, но если б между трактиром и мостом была какая-то гора… Голову на отсечение не дам, но, вероятно, именно поэтому Мешторгазий первым делом залез на крышу. Без прямой видимости весь план мог провалиться. Потому и получил по голове бельницкий разведчик. Помните — тем бочонком?