Книга Утренняя луна - Джуд Деверо

– Из-за этого у тебя завтра будет болеть рука, – укоризненно сказала она.

– Ничего. Игра стоит свеч.

В доме они еще раз поцеловались и разошлись по разным спальням. Закрывая за собой дверь, Джекка уже зевала и была рада, что пижама под халатом не промокла – можно не переодеваться. Укрываясь, она подумала, что штаны Триса, наверное, все же намокли. Интересно, он снимет их и будет спать голым? Мысль оказалась удивительно приятной. Улыбаясь, Джекка повернулась набок и заснула.

Когда она проснулась, еще толком не рассвело. Первой ее мыслью было: как одна маленькая девочка может производить столько шума? Моргая, Джекка повернула голову и увидела, что Нелл снимает со стены свою старую металлическую люльку.

– Что ты делаешь? – спросила Джекка.

– Райли пропала, – не оборачиваясь, всхлипнула Нелл.

Джекка зевнула.

– А кто у нас Райли?

– Пропала одна из моих кукол Райли. Ее зовут Алиса.

Джекка покосилась на кровать Нелл. Там было так много кукол и плюшевых игрушек, что было непонятно, как туда помещается еще и девочка. Но Джекка помнила, как важна была для нее самой каждая игрушка, когда она была маленькой.

– Ты уверена, что достала Райли из машины?

– Ее зовут Алиса, но она одна из кукол Райли, – поправила ее Нелл.

– Поняла, – сказала Джекка и еще раз зевнула. – Уверена, она осталась в машине. Ключи…

Однако Нелл была уже за дверью.

Джекка заметила, что в гостиной горит свет. Похоже, все уже встали. Учитывая невысокое мнение о ней Роэна, Джекка решила не валяться в постели до полудня, как поступила бы городская девчонка, и встала. Она быстро оделась, зашла в ванную, и отправилась в кухню.

Через минуту из своей спальни вышел Роэн.

– Ну наконец-то, – протянул он. – Я уже устал ждать.

Джекка не могла определить, это хорошо или плохо.

– Это ты сделала? – спросил он, кивнув в сторону собранной пилы.

– Да, – осторожно произнесла она.

Роэн быстро прошагал через комнату к Джекке, схватил ее в охапку и закружил по комнате.

– А я-то думал, что ты одна из фи-девочек Триса.

– Кто такие фи-девочки? – спросила она, прилагая немалые усилия, чтобы высвободиться из медвежьих объятий.

– Ну знаешь, это такие создания, которые говорят «фи» по любому поводу, будь то необходимость вбить в стену гвоздь, пойти в поход или пожарить рыбу. Все это «фи».

Джекка засмеялась.

– Я выросла с отцом и братом, которого называю Бульдожкой. Если бы я начала использовать подобный лексикон, меня бы засмеяли.

– Значит, ты только выглядишь как городская?

– Я выгляжу городской только для вас. Жители Нью-Йорка считают меня деревенщиной.

Роэн снова засмеялся.

– Что ты хочешь на завтрак? Есть…

– Я нашла ее! – сказала Нелл, ворвавшись в комнату. В руках она держала маленькую куколку, одетую, как Алиса в Стране чудес. – Я должна уложить ее спать. – Она прошествовала в спальню и захлопнула дверь.

Джекка взглянула на Роэна.

– Давай я приготовлю завтрак. – Она кивнула на дверь спальни. – Трис спит?

– Как убитый. Когда мы были детьми, приходилось выливать на него ведро воды, чтобы разбудить. Интересно, как ты можешь этого не знать?

– Просто когда Трис со мной, он не спит.

Смеясь, Роэн тряхнул головой.

– Теперь я начинаю понимать. – Он подошел к плите. – Чем я могу помочь?

– Оставайся там, – сказала она. Когда Роэн приближался к ней, Джекке казалось, что рядом находится медведь. – А еще лучше – сядь за стол и расскажи о своей книге.

Она оказалась права, предположив, что он любит поговорить. В ту же минуту он начал увлеченно рассказывать о романе, который собирается написать. Несмотря на свою внешность пещерного человека, когда он говорил, было ясно, что Роэн действительно профессор и привык к молчаливой, с обожанием внимающей ему аудитории.

Разыскивая в холодильнике тесто для лепешек, приготовленное Люси и миссис Уингейт, она внимательно слушала Роэна, который поведал, что хочет написать серию мистических романов о профессоре философии, умеющем постигать мысли преступника.

На первый взгляд замысел Роэна показался ей интересным. Она начала печь лепешки, а Роэн углубился в детали. Его герой будет дискутировать с преступниками и одерживать верх в споре.

– И конечно, он совершит ошибку ignoratio elenchi. – Роэн был настоящим учителем и сразу объяснил, что это – логическая ошибка в доказательстве, состоящая в том, что доказывается не исходный тезис, а другое положение, сходное с тезисом. – Но я, точнее, мой герой, укажу ему на эту ошибку. Еще Фома Аквинский говорил, что…

Джекка утратила интерес к рассказу и начала планировать, что нарисует сегодня. Вернувшись в Эдилин, она должна иметь четкий план рекламной кампании Ким.

А голос Роэна набирал силу. В каждом новом предложении он упоминал новое имя: Хайдеггер, Джон Локк, Ницше, Шопенгауэр[10]. Некоторые имена Джекка слышала, но большинство были для нее незнакомыми.

Когда Нелл открыла дверь спальни, волоча за собой тяжелую картонную коробку, Джекка почувствовала облегчение.

– Я готова идти, – сообщила девочка.

Джекка положила последнюю лепешку на тарелку, отвернулась от плиты и пошла к Нелл. А Роэн наконец прервал свой монолог.

– Что это? – спросила Джекка, с опаской глядя на коробку.

– Мои новые принадлежности для рисования.

Наклонившись, Джекка заглянула в коробку. Она продиктовала Трису короткий список того, что необходимо для Нелл: набор акварельных красок восьми цветов, три кисти, пачку бумаги и несколько цветных карандашей. В коробке же лежало четыре больших дорогущих набора в красивых деревянных ящичках – такие вещи дарят на Рождество и почти никогда не используют.

– Это совсем не то, что я ему сказала, – раздраженно воскликнула Джекка. – Это все, наверное, стоило целое состояние.

Нелл засунула руку в ящик и выудила оттуда чек. Он был на четыреста с лишним долларов.

– Вот это да, – пробормотала Джекка, достала ящички и расставила их на столе. – Зачем он все это купил?

– Я подумала, что они очень миленькие, – призналась Нелл.

Джекка знала, что выказывать недовольство надо Трису, а не ребенку.

– Да, они действительно миленькие, – сказала Джекка и улыбнулась девочке. – Но если мы собираемся идти в поход, то не сможем взять это с собой. Думаю, у дяди Роэна найдется старая тарелка, предпочтительно белая.