Книга Слезы Марии-Антуанетты - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В ее жилах течет кровь мерзавца-парикмахера! Все мы так или иначе отвечаем за то, что совершили наши предки.
— Но я где-то читал, что Леонара гильотинировали?
— Нет, это был его брат… если вообще кто-то из носивших это имя потерял голову под ножом гильотины. А наш плут умер только в 1820 году. Отсидевшись за границей, он поселился в Версале, где ему дали место в службе пополнения конского поголовья для армии… полагаю, что он жил в том же доме, откуда похитили эту девицу…
— Вы правы. Это многое объясняет… — задумчиво проговорил Адальбер.
— Что же, например? — спросил профессор с жадным интересом, насторожившим его собеседника, который поторопился взять свои слова обратно:
— Пока ничего особенного! Я… я сообщу вам, как только уточню парочку фактов… Но мне кажется, что я серьезно помешал вашим занятиям. Примите мои извинения!
Но он уже подстрекнул старого эрудита, и тот не собирался отказываться от своего намерения выяснить точку зрения Адальбера. Понан-Сен-Жермен преградил ему выход в прихожую и ухватил за рукав:
— Вы и в самом деле собираетесь отдать эти бесценные украшения?
— Ни от вас, ни от меня это не зависит: драгоценности принадлежат князю Морозини и его тестю, швейцарскому банкиру Морицу Кледерману. Вероятно, они отдадут их… чтобы спасти жизнь несчастной девушке!
— Выживет она или умрет, какая разница? Люди, в жилах которых течет кровь Леонара, вообще не имеют права на существование… особенно в Версале! А драгоценности эти любила самая изумительная из всех королев, их нельзя разбрасывать по разным углам мира, их надо собрать здесь, в ее дворце…
Адальбер, утомленный и испытывающий легкую тошноту, слушал бред старика, который становился все более омерзительным. Впрочем, над его речами стоило поразмыслить. Неприкрытая ненависть в словах того, кого все считали почтенным, чудаковатым и чуть смешным историком, вызывала оторопь. Возможно ли, что он связан с преступником, высокопарно именующим себя «Мстителем королевы»?
Совершенно не желая показывать профессору старинную бумагу, Адальбер вновь заторопился с уходом и даже проявил некоторую невежливость по отношению к хозяину. Он устремился на улицу, чтобы вдохнуть глоток свежего утреннего воздуха, но на площади долго не задержался и стремительно направился в гостиницу. Кое-что надо было предпринять очень срочно…
На полном ходу он влетел в холл, резво преодолел два лестничных пролета и постучался в номер маркизы де Соммьер. Как он и думал, открыла ему Мари-Анжелин. Она разбирала почту — как всегда, чрезвычайно обильную — в маленькой гостиной…
— Что случилось? — встревожилась она, когда Адальбер буквально рухнул в кресло. — Вы словно с дьяволом повидались!
— Кажется, так оно и есть. Когда должна состояться ваша будущая встреча с Понан-Сен-Жерменом и его бандой?
— Пока не знаю. Наверное, через три дня… или три вечера, потому что мы получили разрешение проводить заседания в театре Марии-Антуанетты, куда посетителей обычно не допускают из-за его плохого состояния…
— Там или в другом месте, но вы не будете больше встречаться с профессором!
Тон был категорическим, и План-Крепен отреагировала немедленно:
— Что это еще за новости! А почему, позвольте вас спросить?
— Потому что я начинаю думать, что этот старый безумец причастен к убийствам и похищению Каролин Отье. Кстати, вы знаете, что несчастная девушка происходит по прямой линии от Леонара, пресловутого парикмахера королевы? Его полное имя — Леонар Отье…
— Откуда вы это выкопали?
Он рассказал Мари-Анжелин об истории Леонара, дал прочитать листок из тайника и в заключение почти дословно воспроизвел гневные филиппики Понан-Сен-Жермена. В кои-то веки она не смогла ничего возразить, и Адальбер решительно повторил:
— Поэтому не может быть и речи, чтобы вы встречались с этими людьми! Я уверен, что Альдо скажет вам то же самое, когда вернется… Один Господь знает, на что способны такие сумасшедшие…
— Но их намерения следует выяснить! — заявила План-Крепен, слегка подумав, и стала распечатывать адресованное мадам де Соммьер письмо, на котором не было почтовой марки. Видимо, его принес посыльный.
Мари-Анжелин прочла письмо, подняла брови и собралась прочесть его еще раз, на сей раз вслух, но в этот момент появилась маркиза. Она была одета на выход, иными словами, за исключением шелкового зеленого зонтика, ее одеяние — светлое платье, шляпа и перчатки — ничем не отличалось от туалетов, которые она носила между одиннадцатью утра и пятью вечера. Увидев гостя, она улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя.
— Ну, Адальбер, какие новости?
Ей ответила Мари-Анжелин, протягивая распечатанное письмо:
— Мы должны сначала прочесть вот это!
— Что на вас нашло, План-Крепен? Прочитайте сами! Кажется, я вас для этого и держу.
— Это послание от маркиза дез Обье, который имел невыразимое счастье несколько раз танцевать с нами в Вене, у князя Шварценберга, в 1905 году. Он свидетельствует нам свое глубочайшее почтение.
Мадам де Соммьер засмеялась.
— Я не помню, чтобы вы были там!
— Прошу прощения?
— Вы сказали: «Он танцевал с нами». Во имя неба, План-Крепен, не используйте «королевское» множественное число, когда передаете содержание письма. В конечном счете я перестаю что-либо понимать.
— В каком мы сегодня игривом настроении! Ну что ж, означенный маркиз дез Обье просит мадам маркизу принять приглашение на чай в пять часов вечера завтрашнего дня. Он просит о милости принять ее… одну! Иными словами, без меня.
— Что за мысль! Но почему?
— Именно потому, что он желает поговорить… обо мне!
Адальбер, со своей стороны, внес свою лепту:
— Если это тот самый старый дворянин, которого по распоряжению Понан-Сен-Жермена вывели из боскета «Королева», его приглашение попадает в самую точку. Мне хотелось бы поехать с вами…
— Об этом не может быть и речи! Или вы полагаете, что я не способна выудить из него интересующие нас сведения? И раз он просит разрешения встретиться со мной, значит, он желает посоветоваться именно со мной, не так ли?
— Здесь нет нужды взывать к добряку «Ла Палису», — улыбнулся Адальбер, вновь целуя руку старой даме. — Прошу вас простить меня! К тому же сегодня вечером возвращается Альдо! Мы сможем все обсудить и настроить наши скрипки в унисон!
Но ждали они напрасно: вечером Морозини так и не появился.
В Париж Альдо приехал вовремя, как и рассчитывал. Но позволил себе совершить безумство.
Выйдя из вагона и направившись к выходу с Восточного вокзала, он вдруг заметил Жиля Вобрена. На какую-то секунду ему показалось, что антиквар пришел встретить его, но тот не проявил никакого интереса к толпе пассажиров, приехавших из Цюриха. Задрав голову, Вобрен с крайне недовольным видом изучал табло отправления поездов. В руке он держал плащ и кожаный портфельчик, а у ног его стоял коричневый чемодан из крокодиловой кожи. Значит, он собрался уехать. Интересно, куда?
