Книга Годен к строевой! - Михаил Серегин

- Как же мы успеем? - недоумевал Деев.

Мудрецкий посмотрел на часы. Было восемнадцать семнадцать.

- Как-нибудь.

Там, где проходил стояк, угол был весь желтый - наглядное свидетельство случившегося с полгода назад засора в трубе. Моча просто стояла в туалете второго этажа. Немудрено, что и к ним прошла, пока пробили, пока то да се.

- Деев.

- Я.

- Несите наряд в обычном ритме. Наш ремонт, ваша уборка. Возражения?

- Никак нет.

Батраков подумал, что лейтенант уж слишком легкую участь определил мотострелкам, и попытался намекнуть на сложность предстоящих работ:

- Да тут до хрена, товарищ лейтенант.

- Батраков, сделай так, чтоб дверь открывалась.

- Есть, - Женя понимал, что милостью лейтенанта легко отделался, на этот раз цыганить долю полегче ему не пришлось.

- И закрывалась тоже.

- Есть. Но здесь…

- Помолчи. Резинкин, Заботин, разберите одну двухъярусную кровать, принесите сюда, со второй койки до потолка достанете. Побелку из желтого угла соскрябайте на пол, остальную соберите, разведем по второму разу.

В десять вечера химики спокойно отбились, а мотострелки вымывали туалет после заново сделанной побелки. С дверью Батраков справился за двадцать минут.

Надо было видеть Деева, который ходил по казарме с покусанными локтями и выл.

Следующим вечером ровно в шесть комбат снова появился на этаже.

Мудрецкий ждал прихода подполковника и, услышав, как надрессированный Деевым за ночь конопатый заорал: «Смирно!» и басовитый ответ: «Вольно!», вышел из каптерки, где они с Паркиным выясняли в карточном бою, кто из них дурнее. Счет был двадцать восемь на двадцать семь в пользу Мудрецкого - сказывались полгода учебы в аспирантуре против пяти лет, проведенных Паркиным в политехе.

С вытаращенными глазами Юра понесся прямиком в сортир. В туалет дверь открывалась и закрывалась - значит, руки-то прикладывали. Что-то делали. Подполковник стоял рядом с очками и глядел по сторонам.

- И где ремонт?

Лейтенант оторопел. Тон начальства не обещал ничего хорошего, точнее, он вообще ничего не обещал.

- Ну как же, - он поднял палец к потолку. - Мы же… вот дверь… вращается.

- Я не просил, лейтенант, чтобы вы белили потолок, я приказал сделать здесь ремонт.

- Но нужны…

Стойлохряков перед уходом похлопал по плечу Мудрецкого:

- Не можете достать - рожайте. У вас еще сутки, если ничего не изменится - автоматически всплывает история с двигателем, и хищение я повешу на тебя.

Лейтенант на ватных ногах дошел до кубрика, пинком открыл дверь и плюхнулся с сапогами на первую попавшуюся койку.

Свалив дежурство на мотострелков, наряд химиков балдел, в то время как в части в экстренном порядке создавалось нечто, напоминающее окрестности дорогих вилл на Тихоокеанском побережье. Побелка, покраска, обрезка деревьев. Работа кипела двадцать пять часов в сутки.

- Не понравилось! - взвыл Батраков, поднимая голову с койки. - Чего ему надо, козлу?!

- Тихо, - простонал Мудрецкий. - Не ори.

Резинкин и Заботин проснулись от крика и чуть не сыграли вниз с верхних коек.

- Что такое? - Забота лупал глазами.

- Сортир не принят! - орал Батраков. - Как же так?!

- Ему нужен ремонт по полной программе, - шепотом сообщил лейтенант. - Приказано родить, и не через девять месяцев, а через сутки.

Взвод был разбросан по нарядам: столовая, склады, овощехранилище.

В этот момент из парка пришли довольные и натрахавшиеся ефрейтор Петрушевский, Леха Простаков и вечно увивающийся около него Фрол, за ними медленно вошел немерено наспавшийся Агап, и казарма сразу наполнилась запахом французского парфюма.

Все были в курсе текущих событий, и лежащий на койке в никаком состоянии их командир взвода означал полное фиаско.

Старый воин Агап схватил ситуацию на лету и, плюхаясь на свою койку, басовито пробубнил:

- Даже мне сортир понравился. У него, наверное, дома и то хуже.

Здоровый Простаков поспешил убраться в свой угол с прохода, чтобы не мешать людям смотреть друг другу в глаза.

- Я старался, - заметил Резинкин.

- А ты, Забота, старался? - гневно спросил «ваше благородие».

Забота заюлил.

- Конечно, мы вместе.

- Кончай п…деть. Опять в углу отсиживался.

- Я койки держал, чтобы Резина не упал.

- Что ему будет-то, он же резина. Да, Резина?

Мудрецкий сел.

- Во-первых, прекратите, во-вторых, повтори-ка, Игорь, что ты там сказал насчет дома комбата.

- Я говорю, у него, поди, дома и то хуже.

Глаза дембеля и лейтенанта встретились. Разница между ними была два года, но в армии взрослеешь быстрее. По сути, они были ровесниками.

- Это больно круто, - Агап поспешил отговорить лейтенанта. - Вони будет.

- У меня приказ, - Юра чуточку повеселел. - Приказы надлежит выполнять и строго в срок, - лейтенант наклонил голову. - Без одной минуты семь. Время идет. Петрушевский!

Петрусь не очень-то прислушивался к разговору. Он так с этим двигателем с «ЗИЛа» наколупался, что ему ничего не надо было, кроме жрачки и отбоя. Женщину никто бы и не предложил. Не то место и не то время. Он расстегнул китель, снял сапоги и лег на одеяло.

- Петрушевский!

- Я, - вяло ответил ефрейтор.

- Чтобы через полчаса «шишига» была у казармы под парами.

- Я сегодня целый день…

Агапов не дал ему договорить:

- Бегом, проститутка.

Как быстро может забывать про усталость человек! Через десять секунд водитель испарился.

- Батраков!

- Я, товарищ лейтенант.

- В двадцать ноль-ноль вы вместе с Резинкиным и Валетовым сидите в «шишиге» на въезде в Чернодырье. Выезжать не через КПП ума хватит?

- А что такое?

- Приказ ясен?! - Лейтенант слишком уж нервно рявкнул, но это подействовало.

- Так точно.

- Мы с Агаповым в поселок. Простаков с нами.

«Гулливер» медленно раздевался, а потому не успел еще прилечь перед ужином. Ему было обидно, что свидание с подушкой откладывается, но он привык покорно сносить повороты по службе и стал снова медленно одеваться.

- Ты! - крикнул Агап. - Быстрее, слонопотам.

- Игорь, переодевайся в гражданку.