Книга Шлак 3.0 - Олег Велесов

class="p1">Лизун понял меня буквально. Кира замахала платочком. Это вместо «спасибо»? Или нет, похоже, «до свиданья». Отполз в кусты и затих. Свернулся калачиком, засопел, словно ничего не случилось. Вот же животное: нагадил, пожрал и спать, и нет ему ничто. Интересно, он свою прошлую жизнь, когда человеком был, помнит?

Я перешёл на другую сторону дороги и, чтоб не отсвечивать на открытом месте, свернул в чапыжник. До Квартирника оставалось не более двух километров. На полпути снова почувствовал тварей. По спине поползли мурашки, загривок задрожал.

Язычники!

День сегодня какой-то везучий на мутантов. Я вынул нож. Стрелять так близко от Квартирника нельзя, дозор услышит, заинтересуется, примчится узнать в чём дело, а тут я такой — здрасти. Придётся по-тихому. Отошёл глубже в заросли, приценился к небольшой полянке. В диаметре метров шесть-семь, вполне сойдёт для арены. Встал в центре, превратился в слух.

Ветки затрещали сзади, обернулся. Справа новый звук, ещё правее. Язычники по одиночке не ходят. Последний раз я сталкивался с ними в катакомбах, парочку завалил, от остальных убежал. Сейчас бежать необходимости нет. Я чувствовал их. Каждого. И не боялся. Об одном жалею — нанокуба нет.

Раздался визг, и на полянку выскочили трое — три жилистых чёрных фигуры с отвратительными рожами в гнойных волдырях. Тот, что заходил справа, останавливаться не стал. Я шагнул ему навстречу и вбил нож под подбородок. Он даже язык выбросить не успел. Не останавливаясь, перешёл ему за спину, довернул пол оборота и шагнул навстречу второму. Тот среагировал на моё движение слишком поздно, как и первый не успел выбросить язык, а мой нож перерубил ему гортань, мышцы и застрял меж шейных позвонков. Рукоять вырвало из ладони. Я по инерции проскочил к краю поляны и развернулся лицом к третьему. Он уже перепрыгивал через первого собрата. Из приоткрытого рта высунулась пластина, замерла, отыскивая цель, и резким плевком устремилась ко мне.

Я кувырком кинулся ему под ноги, дотянулся до ножа и на отмашку рубанул круговым ударом. Лезвие чиркнуло язычника по ляжкам, тот заверещал, а я рывком вскочил на ноги и всадил нож ему в спину. Сильный удар, но не смертельный, зато позволил выиграть секунду. Этого вполне хватило, чтобы оценить ситуацию и нанести следующий удар под ухо.

Всё. Хороший бой, Старшина бы меня похвалил. Второй язычник ещё трепыхался, но никакие наногранды не способны восстановит разрубленную артерию. Кровь из неё била фонтаном. По телу прокатились судороги, и он замер, вытянувшись во весь рост.

Я осмотрел себя. Никаких видимых повреждений, да и ощущения вполне себе нормальные, даже не запыхался. Олово прав, я становился сильнее, выносливее, быстрее, пусть не по часам, как в сказке, но наногранды постепенно переделывали мой организм под себя. Когда Мёрзлый рассказывал о проводниках, то предупреждал, что такое обязательно произойдёт, и что простые люди под дозой будут заметно уступать мне по всем параметрам.

От дороги донёсся шум электромотора. Я пробрался к опушке, развёл ветви. Со стороны Квартирника ехала обычная платформа. Ехала медленно, трое бойцов напряжённо вглядывались в заросли. Метрах в двадцати от меня остановилась.

Всё-таки визг язычника всполошил охрану.

— Здесь где-то, — сказал один.

— Уверен, что они? — переспросил другой.

— Что я, визг язычника от кукушки не отличу?

— А кто тебя знает? На прошлой неделе ты дым почуял, и нам два часа пришлось костёр искать.

— Ты задрал уже, Юрасик, вспоминать за тот случай. Я реально чуял. Понтарь потом подтвердил, что они провода на перекрёстке обжигали. Ну?

— Не нукай, не запряг. Обжигали они на перекрёстке, а ты к реке нас погнал. Где перекрёсток, где река! Географию учи, придурок.

— Хорош базлать, — сквозь зубы процедил третий. — Приехали, надо идти проверять. А если ты, Фонарь, опять облажался, я тебе передний зуб пассатижами вырву. Или задний. Мне для коллекции как раз твоего не хватает. Ну так чё, Фонарь, здесь смотрим или показалось тебе?

Третий и в самом деле мог проделать с зубами тщедушного Фонаря что угодно. Выглядел он как конченный отморозок: клочковатая борода, расплющенный нос, да и выше меня на голову, про кулаки вообще не упоминаю.

— Может и показалось, — уже не столь уверенно прогундосил Фонарь. — Может был визг, а может птица какая. Тут постоянно кто-нить орёт. Я чё, всех по голосам различать должен?

— Так какого хера, — заскрипел Юрасик, — ты на пост доложил, что визг слышал? Нам с Вышкой заняться больше нечем, как по лесам бегать, третий угол искать?

Троица прошла вдоль опушки, остановилась почти напротив меня. У этого Фонаря с определением направления всё в порядке, хоть сейчас может идти стрелкой компаса подрабатывать, зря его Юрасик хает. Если они прочешут чапыжник, то обязательно наткнуться на убиенных язычников. По следам поймут, что не сами они друг друга положили, и что охотник не высушил их, бросив такое богатство вытекать на землю. Возникнут вопросы, сообщат на верх, а там наверняка свяжут тварей со мной, поймут, что я рядом, усилят охрану. Мне такое дело не нравится. И эту троицу валить бессмысленно, разве что из расчёта сокращения боевого населения Квартирника. Сейчас любой труп на меня повесят, и опять же усилят охрану периметра.

— Ну так чё, назад отвалим или пойдём смотреть? — без особого желания куда-то топать, спросил Вышка.

— Да вроде посмотрели уже, — пожал плечами Юрасик. Лезть в заросли, искать непонятно чего, рисковать нарваться на тварь он явно не испытывал желания. — Поехали отсюда. Обед уже, а мы тут как тараканы.

— Да чё там за обед, — фыркнул Фонарь. — Суп из крапивницы.

— Понтарь утром ворону подстрелил, так что суп сегодня на мясном бульоне, — сообщил Вышка. — А ты, Фонарь, коли прихотливый такой, обедать будешь во вторую смену.

— Почему опять я? Вчера я, позавчера я. Вечно мне одни объедки достаются.

— Это потому что ты географию не знаешь, — засмеялся Юрасик. — Лечись от глюков, придурок.

— Всё, грузимся, — подвёл итог Вышка.

Я дождался, когда они отъедут подальше, и только после этого выбрался из чапыжника. До Квартирника оставалось не более километра, его мощные стены уже можно было рассмотреть. Дорога тянулась вдоль кромки зарослей, потом резко сворачивала. Возле поворота я остановился. Впереди триста метров открытого пространства. Кое-где мелкий кустарник, одинокие деревца, но вообще — чистое поле. Забора нет, те мотки колючей проволоки, сплошным кольцом окружавшие кирпичные стены здания,