Книга Мы мертвые - Майк Шэкл

теми одеялами, которые у них были.

— Прижмись к нему, — сказала она Зорике. — Помоги ему согреться. Погода будет только ухудшаться. — Как будто Боги хотели доказать ее правоту, снегопад стал сильнее. Если бы Тиннстра не боялась их гнева, она бы прокляла их за это. Вместо этого она забралась обратно на сиденье кучера и вывела фургон на дорогу.

Тиннстра натянула капюшон своего плаща, поскольку снегопад снова усилился. Даже лошади забеспокоились, когда она взмахнула кнутом, и жалобно заржали. Наверное, хотели вернуться в свою конюшню. Тиннстра их не винила.

Они ехали по главной дороге, и снегопад все время усиливался. Снег резал и жестоко кусал, заставляя Тиннстру с каждой секундой волноваться все больше.

Она оглянулась на Айсаир, ожидая увидеть Черепа или преследующих их Дайджаку. Но увидела только снег, все больше снега, падающего с неба, скрывающего город из виду, ударяющего ей в лицо и забивающегося под плащ. Одного взгляда на небо было достаточно, чтобы сказать ей: это всего лишь намек на то, что должно произойти.

Мир вокруг побелел, но, по крайней мере, дорога была надежной, сделанной из камня и гравия. Тиннстре просто нужно было найти приличное место для ночлега, пока не стало слишком темно, чтобы что-то разглядеть. На данный момент по обе стороны не было ничего, кроме замерзших полей, и ночевка под открытым небом была бы для них гибелью.

Она проверила своих спутников. Оба выглядели спящими. Хорошо. Они нуждались в отдыхе, особенно Аасгод. Если они собирались добраться туда, куда направлялись, ей нужен маг.

Снег повалил сильнее, кружась вокруг нее. Видимость сократилась до двадцати футов, и ледяные хлопья жалили ее в лицо. Руки онемели, но она все равно заставляла лошадей двигаться вперед, несмотря на их жалобы. Другого выбора не было.

Она подумала о мужчине, которого убила, и спросила себя, найдено ли уже его тело. Без сомнения, Эгрил наградит его медалью и сделает героем. Люди будут плакать над его могилой, не зная, что он умер как потенциальный насильник. В то время как Берис окажется в безымянной яме или его труп бросят в печь. Выбросят и забудут. Ее брат заслуживал большего.

Тиннстра вздрогнула. Если бы Череп убил ее в конюшне, кто бы по ней заплакал? У нее не осталось ни друзей, ни семьи, которые могли бы задаться вопросом, куда она делась.

К тому времени, когда снег перестал идти, уже стемнело. Непромокаемый плащ защитил ее от худшего, но Тиннстра промерзла до костей. Пальцы ничего не чувствовали, лицо стало красно-синим. Брезентовая крыша, покрывавшая фургон, провисла под тяжестью налипшего на нее снега. Если они в ближайшее время не остановятся, холод убьет их не хуже любого Черепа. Веки Тиннстры отяжелели, ей отчаянно хотелось немного поспать. Она выпрямилась, тряхнула головой, чтобы прогнать усталость, но секунду спустя обнаружила, что снова борется с собой, чтобы не заснуть. Сон — это все, о чем она могла думать. Всего несколько минут отдыха. Она бы почувствовала себя лучше, если бы могла просто…

Кто-то застонал у нее за спиной, и этот звук заставил ее подпрыгнуть. Тиннстра оглянулась и увидела Аасгода и девочку. Она забыла, что они были в фургоне. Он выглядел таким бледным. Им всем нужен был полноценный отдых, горячая пища, немного тепла.

Но где они могли остановиться? Костер на обочине дороги привлечет ненужное внимание. Любой, кто будет их искать, легко его заметит. Нет, ей нужно найти какое-нибудь укромное место. И как можно скорее. Если бы только она могла думать, вспомнить, куда ведет дорога… Это была та самая дорога, которой она воспользовалась, когда бежала из Котеге. Если бы только она не была такой уставшей. По крайней мере, холод ее больше не беспокоил. Ее веки опустились, но она сумела заставить себя открыть их снова. Спать нельзя. Нет. Нужно продолжать. Найти где-нибудь... огонь... но она так устала…

27

Джакс

Киесун

Джакс стоял в темном складе, глядя на море. Мейгор был где-то там, в тридцати с лишним милях отсюда, скрытый ночью. Достаточно близко, чтобы доплыть, если ты в хорошей физической форме — и у тебя две здоровые руки. Достаточно близко, чтобы маленькая рыбацкая лодка, висящая над ним, могла переправиться — если у тебя есть две руки, чтобы ею управлять.

Корабль из Мейгора прибудет через три дня, чтобы забрать короля и его семью. Три дня! Он молился, чтобы Аасгоду удалось вовремя увезти их всех из за́мка. У них был плотный график, даже если все пойдет по плану, и Боги знали, что этого никогда не случалось. Два дня до врат, затем день до Киесуна. Ничто не должно было пойти не так. Только тогда у них есть шанс. Даже при отсутствии луны на небе мейгорцы шли на ужасный риск. У Эгрила, возможно, и не было кораблей для патрулирования морей, но Дайджаку были более чем достаточно смертоносными и держали канал под контролем.

Последнее, что ему было нужно — разворошить Киесун, как осиное гнездо, но Дрен все испортил. Джакс покачал головой. Дайте мне армию Шулка и поле битвы, и я точно знаю, что делать. Но эта новая война магии и ужаса из теней? Я понятия не имею.

— Босс? — Это был Дилар, один из часовых. — Они здесь. С мальчишкой.

— Приведи их сюда. — Джакс покрутил шеей из стороны в сторону и загнал свои чувства поглубже, похоронив их вместе со всеми другими эмоциями и воспоминаниями, которые могли помешать ему сделать то, что нужно. Самодовольство стоило им Джии. Он больше не совершит ту же ошибку.

Он узнал Монона и Гринера по их силуэтам, когда они вошли в мрачное помещение. Они держали мальчика между собой с капюшоном на голове, волоча его ноги по грязи позади себя.

— Он все еще жив? — спросил Джакс, подходя к ним. Он взял с собой стул и поставил его в центре склада.

— С ним все в порядке. Немного избит, — ответил Монон. — Он пытался убежать. Понадобился удар ботинком по голове, чтобы его остановить. — Они бросили мальчика на стул, и Гринер связал его веревками, чтобы он никуда не ушел. Только тогда шулка снял капюшон, обнажив кровавое месиво, в которое ботинок Монона превратил рот Дрена.

Глядя на лежащего без сознания мальчика, Джакс вспомнил, насколько он молод. Недостаточно взрослый, чтобы принимать обеты. Вероятно, даже недостаточно взрослый, чтобы бриться. И все же на его руках так много