Книга Худшее из зол - Мартин Уэйтс

Наконец она немного успокоилась, пошарила рукой в сумочке, вытащила бумажные платочки. Промокнула глаза. Высморкалась. Заметила, что догорела сигарета в пепельнице. Закурила очередную.

Руки снова тряслись, как в первый раз.

— Простите. — Голос звучал, как старая заезженная пленка.

— Не вы должны прощения просить.

Она закивала, глубоко затягиваясь сигаретой.

— И что же вы сделали, как поступили с… — еле слышно, почти одними губами спросил Майки.

— Избавилась от плода. Об этом я ему сегодня и говорила, когда вы нас увидели. Он не хотел меня слушать. Сказал, что у него есть более важные дела. — Снова глубокая затяжка. — Но я увидела его глаза… он ликовал… он не мог сдержать своего торжества…

Она покачала головой.

— Его это по-настоящему возбуждает, — продолжила она. — Он находит людские слабости и использует их в собственных целях. Он и со мной так поступил. — В голосе появились жесткие, злые нотки. — Он развращает людей. Манипулирует ими, вертит, как хочет. Высасывает душу, пока не остается одна оболочка.

— Он использует ваш страх против вас самой, — сказал Майки. — А про меня знает, что я не хочу вернуться за решетку, и угрожает тюрьмой…

— Что значит «вернуться»? — Джанин удивленно подняла бровь. — Значит, вы сидели? За что?

Майки застыл с открытым ртом. Он растерялся, но потом решил рассказать всю правду. Потому что она ничего от него не утаила.

— За убийство, — сказал он просто.

Выражение ее лица тут же изменилось. Глаза расширились от ужаса. Она захлопнула сумочку, готовая сорваться с места.

Майки, конечно, ожидал чего-то подобного, но ее реакция его все-таки опечалила. Он попытался ободряюще улыбнуться:

— Не волнуйтесь. Это было очень давно. К тому же не так все просто: не бывает только черного и белого.

Джанин немного успокоилась.

— Вам совсем не нужно меня бояться. Я не сделаю вам ничего плохого.

Она молчала.

— Опасен Кинисайд, а не я.

Она посмотрела на часы и начала вставать.

— Я, пожалуй, пойду.

— Подождите. — Майки тоже поднялся с места, потянулся через стол, дотронулся до ее локтя. Она посмотрела на его руку, но не попыталась ее сбросить.

— Знаете, — сказал он, — я так благодарен вам за то, что вы согласились со мной поговорить. Я-то сначала думал, что я единственный, кого он… — Майки вздохнул. — Спасибо.

Ее лицо разгладилось. Она даже улыбнулась.

— Я, по крайней мере, теперь тоже знаю, что не одинока, — сказала она и слегка похлопала его по руке.

— Спасибо.

— Извините, мне и правда пора.

— Мы ему отомстим, — пообещал Майки.

Она с улыбкой покинула паб. Майки отправился к стойке за второй кружкой пива. Он думал о том, что она ему рассказала. То, что с ней произошло, каким бы это ни было ужасным, помогло ему. Ее рассказ словно узаконил его мысли о мести. Для его темных, мстительных фантазий нашлось теперь моральное оправдание.

Он вернулся за стол с новой кружкой пива. Посмотрел на окурки в пепельнице. Подумал о Джанин.

Улыбнулся.

И начал строить планы.

Рабочий день закончился, довольные экскурсанты отправились по домам.

Майки собрал вещи, приготовился идти домой. К нему подошли его работодатели.

— Классно сегодня получилось, Майки.

— Круто, старик. Реально круто.

— Мурашки по коже, прикинь.

Майки улыбнулся:

— Спасибо, мужики.

Он посмотрел на троих чудаков. Честное слово, он ничего против них не имеет. Не негодяи какие-нибудь, не преступники. Они такие, какие есть, и с этим ничего не поделаешь. Некоторые люди ничего в своей жизни не могут изменить.

А некоторые могут.

— Ну что, Майки, ударим по пивку?

— Да, давай с нами! По городу пошляемся, пообщаемся с друзьями-приятелями.

— Что скажешь, старик? Пойдем!

— Спасибо за приглашение, мужики, но у меня планы.

Он попрощался и зашагал в другую сторону.

— Майки сегодня, похоже, в хорошем настроении.

— Да, типа, нашел себе — не знаю, типа, цель в жизни появилась. Короче, типа того.

— Точно.

— А сегодня он до чего хорош был. Офигеть!

— Да, супер. Такого никогда не было. Знаете, я первый раз в жизни поверил, что он реально кого-то убил.

— Верняк…

Сделав такой вывод, они направились в сторону бара.

— Урод! Да ты просто урод!

Кинисайд орал в трубку. Молот сидел на скамейке в сквере и безучастно слушал. Лицо ничего не выражало, только глаза горели, как средневековый костер инквизиции.

Наконец Кинисайд перестал бушевать, голос в трубке стал спокойнее:

— Рассказывай, как все произошло.

Молот снова без всяких эмоций в нескольких словах пересказал случившееся. Кинисайд на этот раз не перебивал.

— Никто ничего не видел, — подвел итог Молот.

— Да неужели? Тогда какого черта они пытаются получить от свидетеля твой фоторобот? Почему по всей округе ищут «воксхолл вектру», если, как ты говоришь, никто ничего не видел?

У Молота забухало в груди.

— Только скажи, кто этот свидетель, и он у меня никогда…

— Нет, — отрезал Кинисайд. — Пока нельзя. Самое лучшее для тебя сейчас — на время скрыться. Притаиться, лечь на какое-то время на дно. Съезди куда-нибудь, развейся. А я без тебя попробую тут дела уладить.

— Да пожалуйста! Ты же платишь.

— Да, я. И мне больше не нужны неожиданности. Нужно, чтобы он поскорее позвонил. Надо с этим заканчивать. Еще тут на работе под меня копают, служебное расследование начали. И этот маленький мерзавец опять выскользнул из рук. Между прочим, с этой журналисткой, которую ты замочил, похоже, спал Джо Донован…

— Донован? Совпадение, и только.

— Хорошо бы, вот только не верю я в совпадения. — Кинисайд вздохнул. — Ладно, сам разберусь. Когда понадобишься, позвоню. Будем надеяться, что ты не очень наследил.

И он отсоединился.

Молот сунул мобильник в карман. Что ж, он совсем не против того, чтобы на несколько дней взять отпуск. Можно где-нибудь оторваться. А потом он вернется и снова займется делом.

И Кинисайдом. Что-то этот парень начинает его раздражать.

Он сел в машину и уехал.