Книга Ловушка для пиратов, или Ожившая планета - Элизабет Скарборо

Коакстл слегка фыркнула, и Йо Чанг наклонился к Ките.

— А он…

— Коакстл женского рода, — строго сообщила ему девочка.

— А она действительно разговаривает с тобой?

— Не вслух, — ответила Кита. — Но я всегда понимаю, что она мне говорит.

Йо Чанг поглядел на спящего у него на коленях львенка.

— А если я услышал имя Монти, значит, зверек сказал мне, как его зовут?

— Похоже на то.

Ките нравилось выступать в роли знатока. Стоны и крики сменились бормотанием, и Кита решила, что можно ложиться спать.

— Нам придется сидеть здесь долго, — сказала она мальчику и растянулась у теплого бока Коакстл. — Так что лучше отдохнуть.

— Я могу посмотреть, как там папа? — несмело спросил Йо Чанг.

— Думаю, что ему очень стыдно за себя, — ответила Кита, устраиваясь поудобнее. — Тетя Шинид говорит: когда некоторым людям больно, они накидываются на всех вокруг, чтобы тоже сделать больно.

Йо Чанг сглотнул, но потом решительно опустил спящего львенка возле Киты, а сам отправился туда, где пришельцы проходили свои мытарства. Девочка уже наполовину погрузилась в сон, когда услышала, что он вернулся. Мальчик с трудом подавлял рыдания.

— Как твой папа?

— Живой, но он похож на дедушку. И даже не узнал меня.

Она погладила его по плечу и потянула к себе, обняв тонкой ручкой за талию. Так что Йо Чанг устроился между ней и Коакстл. А под боком у него сопел маленький Монти. Кита не стала говорить ему, что иногда жизнь — тяжелая штука.

* * *

Неймид волновался. Хотя Дина и обращалась с заключенными строго, он не желал ей зла. И ему нужно было узнать побольше о её делах, и голопроектор с капитаном Лучардом был здесь совершенно ни при чем. Возможно, Ониди Лучардом на самом деле являлся Медженда, хотя Неймиду он не показался достаточно хитрым и сообразительным, чтобы совершить те пиратские подвиги, которые восхищали и ужасали всю галактику.

Если Дина представит ему весомые аргументы (кроме того, что он помнил о её несчастной и беспомощной юности), то он, возможно, даже придет ей на помощь. Она была такой любящей и заботливой супругой: веселой, а временами и немного фривольной, исполненной радостных надежд и мечтаний по поводу их брака. В голове не укладывалось, что одновременно она могла быть жестокой и жадной преступницей. Может, она испортилась окончательно, и все её добрые качества изжили себя? Но Неймид с ужасом представил Дину, заключенную в скафандр, в котором быстро заканчивается воздух, — и эта картина наполнила его сердце жалостью. Он твердо решил спасти её от плачевной развязки. Мармион — женщина понимающая и добрая. Когда она узнает о несчастьях, толкнувших Дину на этот путь, она поможет ей знающими адвокатами или ещё чем. Ведь Дина никогда не убивала собственными руками. Да, убивала её команда, но она уверяла Неймида, что пираты применяли оружие только для самозащиты, когда «или ты — или тебя». Правда, пираты в основном стреляли в представителей закона, которые пытались предотвратить их преступления, так что самооборона здесь ни при чем. Господи боже, думал Неймид, я защищаю пиратов! Тоже мне, Джилберт и Салливан в одном лице!

* * *

Он глубоко вздохнул и открыл дверь, ведущую в пещеру. Повсюду клубился густой туман, точно он вошел в парилку. Неймид тотчас ощутил чье-то присутствие, но не Дины и не её экипажа. Ну, неудивительно, ведь жители, эти милые и неглупые люди, утверждали, что планета — живое разумное существо.

— Доброе утро, — сказал он, чувствуя себя последним дураком. Но если планета может мыслить, то она нормально отнесется к проявлению элементарной вежливости. — Уже утро, а вам вчера пришлось потрудиться, но все же я хотел бы задать вам пару вопросов.

«Пару вопросов».

Это что, разрешение? Или ограничение? Неймид не знал.

— Собственно, в пару я, пожалуй, не уложусь, — улыбнулся он. — Так что вопросов будет много.

«Много вопросов».

Неймид снова не понял, должен ли он продолжать речь или повернуться и пойти обратно. Но ему показалось, что странному голосу понравилось его вступление.

— Мне сказали, что обычно вы охотно поддерживаете разговор с… Как бы это сказать? С просителями? Да нет, слишком официально. Собеседниками? Да, это слово больше подходит. Ну, для начала могу ли я что-нибудь для вас сделать? Например, увести постояльцев, которые провели здесь эту ночь? Тут такой туман, что их и не видно, но…

Неймид постепенно почувствовал — не разглядел, а именно почувствовал, — где находится проход в глубь пещеры. Но не успел он сделать шаг, как туман неожиданно отпрянул назад, к стенам, и пропал. Астроном изумленно замер, увидев разноцветные огоньки на стенах пещеры.

— Вы просто прекрасны, — восхищенно выдохнул он.

Мерцающие краски причудливо сплетались и шли волнами. Неймид мог бы часами любоваться игрой света, но яркие волны поплыли дальше, в самое сердце пещеры, словно маня его за собой. Он покорно последовал за ними и вскоре очутился в гроте, на полу которого ещё клубился туман.

— Я уже в нужном месте? «Уже!»

— Значит, так. Я астроном. Всю свою жизнь я исследовал аномалии звездной материи, изучал разные варианты её изменений. Вы понимаете, о чем я говорю?

«Говори».

— Гм, за этим-то я и пришел, хотя мне раньше не приходилось читать лекций. Или беседовать со звездной материей, планетой или спутником такой.., э-э…

«Обычной», — закончил мысленно Неймид, не желая обижать Сурс.

— Такой великолепной звезды типа Г. Это уникальная возможность, если вы понимаете, о чем идет речь.

«Разбираюсь. Говори».

— Я видел много обычных звезд, карликов, бинарных систем — все, что успели классифицировать астрономы. Но разговаривать с планетой — ситуация нетипичная.

От волнения на Неймида напала чрезмерная болтливость. Тут он услышал тихий смех.

«Нетипичная планета».

Тут уже рассмеялся и Неймид.

— Оказывается, у вас есть чувство юмора, не так ли? Думаю, что мы с вами сойдемся.

«Сойдемся. Говори».

В эту минуту откуда-то донесся жалобный стон, и собеседники умолкли. Стон повторился уже ближе, и Неймид, существо сострадательное, принялся искать его источник. У самого поворота он увидел Дину, которая казалась ещё меньше, чем была. Когда он отнял её руки от лица, то обнаружил, что она страшно постарела. И стала седой. Ее дыхание было ровным. Когда Неймид нащупал пульс, тот оказался хотя и слабым, но хорошего наполнения. У него моментально вылетели все вопросы, которые он собирался задать планете: умела ли она разговаривать и прежде? а со своими сестрами-планетами? а с луной? а как?.. Все его претензии к Дине тоже отпали сами собой. Да и едва ли она могла отвечать, бедняжка даже не откликалась на собственное имя.