Книга Свет. Испытание добром? - Юлия Федотова

Потом все вроде бы наладилось. Отцовы слуги бежали навстречу, и радость их была вполне искренней. Они наперебой восхищались, как его милость выросли, а конюх Фрош даже прослезился. Налетела со всех сторон свора собак и принялась с восторгом облизывать воротившегося хозяина, одна, по кличке Амия, даже до носа допрыгнула от радости. Когда Йорген уезжал, она была годовалым щенком. А не забыла за столько лет! Разве не трогательно? Йорген ее поймал и расцеловал, никого не стесняясь.

Его самого тоже долго и много целовали. В Логове льва женщин водилось не меньше, чем в Перцау. В родстве Йорген разбирался слабо и делил их на «тетушек» – тех, кто постарше, и «кузин» – кто помоложе. На самом деле были среди них тетки и сестры двоюродные и троюродные, отцовы невестки и свояченицы и вообще непонятно кто. И все они Йоргена нежно любили, потому что в детстве он был чудо какой хорошенький, да и с возрастом, прямо скажем, не сильно испортился.

Но и тут не прошло гладко. Во-первых, мачехи любимой не оказалось дома. Ну как назло, уехала накануне в город Рейсбург, заседать в суде вместо мужа! Впрочем, вернуться должна была уже завтра, так что эта неприятность была невелика.

Хуже вышло с одной из родственниц. Либгарда фон Орманн, вдова богентрегера Шниттраума, троюродного брата отца (не в бою, к слову, погибшего, а скончавшегося от гнилого зуба – побоялся цирюльника позвать, и зараза пошла в кровь), худая, высокая и прямая как палка женщина лет сорока пяти, с жестким желтым лицом и глазами морской рыбы, сначала сухо чмокнула родственника в щеку холодными губами, а потом всхлипнула:

– Вернулся. Да, опять вернулся живой. Какое счастье. А мои сыны, оба, уж не вернутся никогда… – Она прикрыла лицо платочком. – Вы ведь все знаете, что с ними случилось…

Это было их с Дитмаром проклятие. Упрек «эти опять живые, а мой…» преследовал их с детства. Часто, часто слышали они шепот за спиной. Слышал и отец. И гнал, гнал старших сыновей в гущу самых страшных побоищ, самые опасные поручения давал. Похоже, ему стало бы легче, погибни один из двоих. Но им везло обоим – раз за разом выживали. И чуть ли не стыдились этого.

…А что случилось с сыновьями богентрегера Шниттраума, Йорген знал лучше других – был тому очевидцем. Собственная трусость их сгубила. Орда голодных тварей ночью ворвалась в крепость Эльдр, просто выдавила ворота массой своей, а некоторые, из породы гайстов, и сквозь камень стен умели проникать. Хорошо, что ворвались, так и было задумано. Ловушка. Семеро наемных колдунов и несколько десятков помощников, к ним приставленных, готовили ее три дня. Стены изнутри пестрели свежевычерченными рунами – еще и краска, на крови человеческой замешенная, не успела высохнуть, и порезы на запястьях, через которые люди сцеживали кровь для такого дела, не успели затянуться. Колдовство удалось: проникнуть внутрь крепости твари могли, выбраться наружу – нет.

Но в пустую крепость твари, сами понимаете, не полезли бы. Приманка нужна была серьезная, чтобы враг не заподозрил подвоха. Сотню солдат под командованием ланцтрегера Эрцхольма ландлагенар Норвальд посадил в крепости. И было тем солдатам от десяти до пятнадцати, переодели их в цивильные курточки и платьица, вроде бы детишки прячутся в крепости от Тьмы. «Твари молоденькое мясо любят, непременно позарятся», – довольно кивнул один из колдунов.

Позарились, конечно, явились.

Ландлагенар Норвальд сам допустил промах, Йорген тут был совершенно ни при чем. Это отец, вдруг усомнившись в доблести малолетнего воинства, в последний момент приставил к сыну «советниками» двух взрослых парней – сыновей богентрегера Шниттраума Гунтера и Вате, недавних школяров, изгнанных из Кнуппельского университета за прогулы и, на беду свою, воротившихся в родной ландлаг в разгар войны. О чем только думали, когда возвращались?! Не для них, городских лоботрясов и повес, была новая, жестокая жизнь, и они – не для нее. Йоргену сразу не понравился их легкомысленный вид и нездорово-смешливое настроение, но папаша был неумолим: «Они хоть не до конца курс прошли, но худо-бедно ученые люди, присмотрят за вами». Присмотрели, ага! Ох и намучился с ними Йорген, не тем будут помянуты!

Когда сидишь в засаде, самое трудное – это долгие часы ожидания. Пока до дела не доходит, такие страхи в голову лезут, каких и не бывает на самом деле. Поэтому Йорген подчиненным своим сразу сказал: до заката развлекайтесь как хотите, не препятствую. В целом решение было правильным. Парни затеяли какую-то шуточную возню вроде рыцарского турнира, девчонки – те чуть не в куклы играть пристроились в крепостных закоулках, как-то занимали себя люди… Кто же мог представить, что братья фон Орманн не придумают ничего лучше, как напиться кислого вина?

Да. Сначала они напились, и их тошнило. Потом, когда твари полезли, протрезвели от страха и принялись в панике метаться по стенам, пугая самых маленьких: к тварям они привыкли, к полупьяным истерикам – нет. Йорген, сколько мог, сдерживал братьев отчаянной, безобразной бранью, такой, что сам стыдился и давал себе зарок (так и не исполненный) покаяться в храме Девам Небесным. Почему-то простые слова на перетрусивших парней не действовали, только плохие. Потом стало вовсе не до них: твари поняли, что угодили в ловушку, и, похоже, решили во что бы то ни стало пообедать напоследок. С такой яростью атаковали, что Йорген сам испугался: удастся ли продержаться час до подхода Дитмара? (Резервный отряд стоял в полутора лигах от крепости, ближе нельзя было: учуяли бы твари.)

Ничего, продержались, и с малыми потерями. Выручили зачарованные стены: большинство тварей не могли карабкаться по ним, люди наверху были почти в безопасности: главное, успеть добежать, а там уж знай себе постреливай в снующих внизу тварей да уворачивайся от летящих в тебя камней (это шторбы проявили редкую для своей породы изобретательность, придумали камнями сбивать добычу со стен).

Гунтер фон Орманн не увернулся. Увесистый и острый обломок кладки ударил ему в плечо, полилась кровь. Больше братья участия в бою не принимали, забились в угол возле фланкирующей башни и сидели там, дрожа. Йорген был рад такому повороту, он по детской наивности вообразил, что родственнички больше не доставят ему беспокойства. Ошибся, конечно.

Люди Дитмара уже входили в ворота, когда несколько тварей, внешне похожих на гифт, но прямоходящих и явно разумных, ухитрились преодолеть силу чар и выбрались на стену. Одна – как раз в том месте, где хоронились фон Орманны. Йорген это поздно заметил, не пришел на выручку. То есть тварь прикончить он успел, башку ей снес, благо боялась простой стали. А остановить «советников» своих – нет. Первый уже выпрыгнул, шарахнулся о землю с высоты восемнадцати эллей, второго Йорген уцепил сзади, но не удержал. Ему было тринадцать, и он был тощим, а Вате фон Орманн – старше на шесть лет и толще вдвое, разъелся на сытом Юге. Счастье еще, что за собой не увлек.

К стыду своему, Йорген тогда совершенно не чувствовал себя виноватым. А должен был. Дитмар ему выговорил потом: «Почему бросил новобранцев без присмотра, кто так делает?» В отличие от ландлагенара Норвальда, лагенар Нидерталь по поводу боевых качеств братьев фон Орманн не обольщался, хорошо знал, что это за вояки. «Они не новобранцы, а советники мои были. Это им полагалось за нами присматривать», – обиженно защищался Йорген, он вообще не понимал, к чему так много говорить о покойных трусах…