Книга Долиной смертной тени - Дмитрий Володихин

В ответ я пробурчал, что да, наверное, представляю. Он уже перешел на ты! Откуда такая торопливость?

– Да ничего ты не представляешь. Если останешься тут служить, я тебе такое покажу… импоссибль! никто такого не покажет. Перевалы, озера, туманы как фата у невесты…

– К сожалению, здесь я не останусь.

– А где? То есть куда? Дай-ка я угадаю…

– МООН полковника Астахова.

Макс поднял брови и собрал губы в трубочку, показывая, как высоко он ценит служебную перспективу случайного собеседника.

– О да! Осназ это… это… дай я пожму твою руку.

Рукопожатие длилось добрых полминуты, энергичные встряхивания следовали одно за другим.

Я осведомился по поводу цены на бутылку Маслинского, но Макс лишь отмахнулся. В его руках материализовалась колода карт.

– Во что-нибудь детское, Серж? Совершенно детское? Самую малость перчика в нашу болтовню… Да хотя бы в девятку, мон ами?

Я кивнул. Девятка, так девятка. Мы поставили по рублю на кон. Пожалуй, многовато для детской ставки, но Макс живо объяснил мне: таков тут всеобщий обычай.

Выстреливая слова с пулеметной скоростью, он тасовал карты, затем нелепо, роняя рубашкой книзу, раздавал их и совершенно не обращал внимания на ход игры. Словом, я выиграл трижды подряд.

Тут опустела наша первая бутылка. Узнав все-таки цену, я заказал вторую, за свой счет. Макс расстегнул две верхние пуговицы мундира и вскричал:

– Да я не способен воспринять эту игру всерьез! Мы же взрослые люди, стоит ли копаться в песочнице, мон ами?

Разгорячась, он поднял ставку до червонца, сейчас же проиграл, потом выиграл и опять проиграл. На меня сыпались все свежие сплетни столичного гарнизона, обрывки стихов, французские словечки… Проще говоря, он не давал мне и рта раскрыть.

– Что за досада! Р-ракалья! Опять мимо! Сколько я проиграл? Чепуха, чепуха! Поднимем ставку, какая глупость! Мон гар…

Я чувствовал себя превосходно. Мой опытный противник поддался действия вина намного раньше меня. Слова путались у него на устах, карты падали из рук. А я лишь поглощал ледяную шампань с суровым видом. Надо полагать, никто не видел и не понимал, что за веселая вьюга завертелась у меня в голове…

Лейб-гусар в очередной раз проиграл.

– Поднимем, поднимем!

Азарт охватил меня.

– А как же!

Но тут проиграл я сам и, подражая Максу, с лихой решимостью воскликнул:

– Поднимем же!

Опять он взял вверх.

– Кажется, мон ами, твоя счастливая звезда закатывается… Не прекратить ли нам? Побить новичка – невелик подвиг.

Я рассердился. Я не мог не рассердиться.

– Новичок? Так давай же удвоим ставку!

Он пожал плечами и бросил на зеленое сукно несколько бумажек с портретом государя Даниила III и двуглавым орлом. Я молча ответил тем же.

Через десять минут он сгреб купюры со стола и насмешливо резюмировал:

– Финита.

– Но… мне надо отыграться! Продолжим!

– Отыгрываться тебе, дружок, нечем.

Двадцати секунд мне хватило, чтобы убедиться в его правоте. Цифра последней ставки всплыла у меня в сознании, и я похолодел. Да неужто! Быть того не может… Как же я… Зачем же я…

– Макс, дай мне в долг. Совсем немного, сущую ерунду!

Он холодно улыбнулся:

– Я никогда не даю в долг.

Ощущение катастрофы посетило меня. Но я никак не мог до конца поверить в происходящее.

Ни слова не говоря, Макс встал из-за стола, бросил червонец в счет шампанского и откланялся. Мне оставалось вперять взор в его удаляющуюся спину. Я еще не понимал, что Бог дает мне шанс закончить этот вечер, хотя и без гроша в кармане, зато с ценным имуществом: памятью о полученном уроке… Я даже не успел до конца прочувствовать, как это: начать с полной ерунды, с какой-то глупости, и за час просадить все наличные. Стоял в полной растерянности и вытирал холодный пот со лба.

И тут лукавый решил взять меня за бока.

Макс уронил перчатку. Заметив это, он быстро нагнулся и поднял пропажу, – очень быстро, с неестественной торопливостью. Но все же лейб-гусар был не настолько скор, чтобы я не заметил, как из перчатки выскочил маленький бумажный прямоугольник.

– А ну-ка стой…

Уходит.

– Постой же!

Уходит.

Дворянство для нашей семьи – приобретение недавнее, а до того мы были простыми людьми… Поэтому я, совершенно не смутившись неблагородством положения, заорал во всю глотку:

– Держи шулера!

Зал замер. Макс остановился. Все разговоры немедленно прекратились. Даже клубы табачного дыма, кажется, застыли в воздухе. Отступать мне было некуда. На мгновение я не поверил недавно увиденному: что я принял за свежую колоду, перетянутую аптечной резинкой?! Да нет, с глазами у меня все в порядке… Когда Макс повернулся, я бросил ему, громко и отчетливо:

– Ты мерзавец и шулер.

Лысый штаб-офицер угрюмо произнес:

– Надеюсь, вы понимаете, молодой человек, сколь серьезно это обвинение.

Криво улыбаясь, мой обидчик пустился в объяснения:

– Юноша проиграл мне, и проиграл много. Бог весть, что ему наплели о нашем клубе, но он почему-то желает списать свой проигрыш на мошенничество.

Говоря это, он проделывал пальцами неуловимо быстрые манипуляции. Найдут ли при нем проклятую колоду, если дело дойдет до обыска? Честь моя повисла на волоске, между тем, я не представлял себе, как ответить обидчику. В голову лезла одна только запоздалая мысль: «Почему он все время тасовал карты? Почему я позволил… Какого черта!» Один угрюмый мой взгляд был ему ответом. Неожиданно помощь пришла с той стороны, откуда меньше всего можно было ее ожидать. Великан-хуторянин загремел:

– Максюта, кот гладкий, на тебе давно подозрение… Только что за руку не ловили. Смотри, доиграесся.

Лейб-гусар возвысил голос:

– Как ты смеешь! Я благородный человек и не стану пачкаться о такое…

В этот момент внутри словно сгорел невидимый предохранитель. До того я сдерживался, а теперь у меня перед глазами побелело, и через секунду я услышал – будто издалека – собственный вопль:

– Мерзавец и шулер!

Со стороны, наверное, наше столкновение выглядело омерзительно. Однако тогда я думал о другом. Прежде всего, надо было срочно решить, как будет лучше: подойти и дать подонку оплеуху, подойти и разбить ему рожу, или же подойти и задавить его, как паршивого таракана?!

Хуторянин вставил золото слово:

– Ну да, благородный ты… точно как золотарь с Сысоевских выселков…