Книга Урки и мурки играют в жмурки. Отвязный детектив. - Александр Сидоров

— Ну, вы всё и без меня знаете, — хмуро пробурчал Боря. — От меня-то что надо?

— Серёгу твоего мы с собой сюда не потянули, — пояснил Тетерев. — Он сперва слишком упрямый оказался, мои ребятишки и того… переборщили малость. Короче, он отлёживается. А сам виноват! Так ты уж подскажи, кто такой отважный натравил на Кирюху тех быков, которых вы у него на дому уделали. Не люблю я, когда всякая поганка на жуликов руку подымает. Гусар, конечно, загрубил. Но это моё дело — с ним разбираться.

— Вон тип сидит, — кивнул Боря. — Председатель Мао. Это его пристяжь была.

— Какой председатель? — прищурился Тетерев. — Мормышка, что ли, геморройная? Котях желтомордый?

Вор мягкой походкой подошёл к корейцу.

— Вот и встретились два одиночества, — вкрадчиво сообщил он Михаилу Ёсункуновичу. — Сейчас мы тебя, суку драную, будем наизнанку выворачивать. А потом я личняком набью твоё чучело опилками и подарю в живой уголок.

Однако познавательную процедуру пришлось отложить. Во внутреннем кармане пальто Григория Никаноровича зазвучала душевная мелодия про одесский кичман и двух урканов, которым посчастливилось оттуда сорваться. Вор вынул трубку.

— Кто это? Не понял… Куда?

Он возвёл очи и глянул под крышу ангара.

— Ясно, — сказал Тетерев трубке. — Базара нема.

«Законник» неторопливо засунул мобильник на прежнее место.

— Пацаны! — громко возвестил он. — Слушаем все сюда. Сейчас медленно опускаем волыны и не делаем никаких резких движений. К нам пожаловали дорогие гости.

Председатель Мао тихо охнул и потерял сознание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,

в которой все хором играют на рояле, Алёнушка отказывается менять змеиные ботфорты на кирзовые сапоги, а «феликсы» выступают в роли Гименеев

23 апреля, Мокрый Паханск, пятнадцать часов десять минут

НА СЕЙ РАЗ ДОРОГИЕ ГОСТИ пожаловали с небес. Скользя по страховочным тросам, они легко и неслышно посыпались из-под крыши ангара, где всё это время с интересом наблюдали за происходящим. Своими чёрными одеяниями и такими же масками с широкими прорезями для глаз гости смахивали на грачей, которые, по остроумному наблюдению поэта Пастернака, напоминают обугленные груши и почему-то обрушивают «сухую грусть на дно очей». Поэт Пастернак попал в самую точку: обугленные груши с короткоствольными автоматами АКС-74У действительно обрушили на дно очей обитателей бетонного теремка грусть — как сухую, так и мокрую. Стало ясно, что на сей раз явились рабочие сцены, которые наконец-то вручную задёрнут заевший занавес.

Помимо грачей на верёвочках, под сводами ангара появилась пёстрая процессия. Впереди выступали несколько бойцов той же масти, что и спорхнувшие наземь тёмные демоны. Бойцы прокладывали путь плечами и иногда автоматными прикладами, но так, для порядка, с особой нежностью. По проложенному передовой группой руслу в сторону Гриши Тетерева двигалась вальяжной походкой компания, которую возглавлял хлопчик, сиявший радостным рекламным оскалом. С такой улыбкой обычно на работу славную, на дела хорошие выходит в степь донецкую парень молодой. Хотя на дела хорошие молодые шахтёры вряд ли выходят с пистолетом под мышкой и с подозрительными типами за спиной. Слева от парня следовал румяный невысокий крепыш, торопливо жующий пирожок. Справа выписывал аистиными ногами немыслимые кренделя длинный детина с унылой мордой утомлённого лося, отбросившего рога и готового отбросить копыта. Замыкал процессию темноволосый синеглазвй симпатяга в стильном сером плаще, толкующий что-то на ходу взлохмаченному субъекту в чёрном свалявшемся свитере. Субъект перекатывал по ладони стальные шары и отрешённо чавкал жвачкой.

Обугленные груши принялись разоружать уркаганскую братву. Братва не сопротивлялась, следуя указанию Гриши Тетерева.

Тем временем весёлый хлопчик с гоп-компанией подкатил к вору.

— Привет коллегам! — громко поздоровался он с Григорием Никаноровичем и добродушно заржал.

— Таких друзей — за хрен да в музей, — ласково откликнулся Григорий Никанорович. — Докатились: благородный воровской мир вынужден обеспечивать безопасность родной державы. А чекисты, ёптыть, тем временем балду гоняют.

— Обижаете… — опять осклабился парнишка.

— Обиженных в дырку пользуют, — сообщил Тетерев.

— А теперь грубите, — укоризненно покачал стриженой головой хлопчик. — Все отобранные у этих деятелей стволы — на экспертизу, — кинул он кому-то через плечо.

— И это заместо благодарности, — печально вздохнул Тетерев. — Ну, хуль от вас ждать, от опричников… Вы ещё меня в кандалы закуйте.

— Тетерев, не коси под декабриста, — заметил суровый тип со стальными шарами, выдвигаясь вперёд. — Из твоих гамадрилов тут, я думаю, десяток в розыске.

— Георгий Романыч, наше вам, — вежливо поздоровался Тетерев с Жорой из УБОПа. — А я-то думаю, как же такое дело да без вас… Что касаемо розыска, мои орлы тут, между прочим, шкурой рисковали, пока ваших хер знает где носило. Неужто пацаны своим героическим поведением не заслужили амнистию?

— Своим героическим поведением вы нам весь компот перегадили, — поморщился Серёга Степцов, желая принять участие в беседе. — Ты зачем к профессору на квартиру своих утконосов посылал?

— Мы ж не знали, что там уже ваш народец, — объяснил вор. — Как мои ребята? На киче у ЧК?

— На балде у Колчака, — пояснил Степцов и перекрестился. — В морге они.

— За что ж вы их так немилосердно? — посетовал Григорий Никанорович.

— Как раз не мы, — вмешался стриженый парнишка. — До нас оприходовали. А вот кто, нам самим интересно узнать.

— А уж нам-то как интересно! — возмущённо зашипел вор. — Ежели чего выведаете, вы уж маякните. Не по долгу, а по душе…

— Всенепременно, — пообещал паренёк. — Пальчики они на квартире оставили в достаточном количестве. Если в картотеке есть, мы уже сегодня знать будем. Заодно и гостей города попросим сыграть на рояле, — он широким жестом указал на жужжащий улей, собравшийся под сводами бройлерного цеха. — А пока, милейший Григорий Никанорович, присоединяйтесь к своим бравым чекистам.

«Законник» попытался протестовать и напомнить о своих заслугах перед Отечеством, но был вежливо сопровождён бойцами спецназа в указанном направлении.

— Так, а где Саевич? — озираясь по сторонам, вопросил московский парнишка.

— Кто это? — поинтересовался тип с сиреневым взором, он же — Костя Костанов.

— Вопрос снимается, — сказал хлопец и указал прямо перед собой.

К ним приближался в сопровождении двух бойцов профессор Миронов собственной персоной. Руки профессора были по-прежнему стянуты за спиной двумя прочными тугими узлами.

— Ну, вот и капитан Врунгель, — довольно констатировал Миша Арбузов, который к этому времени благополучно дожевал пирожок.