Книга Где моя сестра? - Дэвид Бальдаччи

С этими мыслями Этли вернулась в спальню, чтобы проверить новости на телефоне.

Ничего.

Она включила телевизор и прошлась по местным новостным каналам.

Саймон Рассел был прав. Переговоры с Северной Кореей только что закончились провалом, о чем и доложил ведущий с мрачным выражением лица. «Быть может, Рассел узнал об этом от китайцев», – подумала Пайн. Затем пошло сообщение о пожаре в местной школе, затем – о стрельбе и наконец об учителе, который занимался сексом с учеником. Но никто не рассказал о том, что в заброшенном доме найдено тело, о чем полиции сообщил неизвестный, или об описании убийцы, оставленном рядом с телом. Очевидно, это событие посчитали недостаточно важным, чтобы включить в сводку новостей. Или полиция решила придержать информацию по каким-то своим причинам. Или им просто приказали люди, похитившие братьев Прист.

Она отложила фотографию в сторону и крепко проспала еще несколько часов, потом двадцать минут стояла под душем, позволив горячей воде обжечь спину в безуспешной попытке забыть вчерашнюю ночь. Надела чистую одежду, а та, от которой пахло насильственной смертью Саймона Рассела, отправилась в стиральную машину, куда Пайн положила двойную порцию порошка.

– Я приготовила ланч и заварила свежий кофе, если вас это интересует, – сказала появившаяся из кухни Блюм, которая держала в руке чашку.

– Замечательно, спасибо. Мой рот чувствует себя намного лучше.

– Как и ваше лицо, которое выглядит вполне прилично. Целительное действие льда, «Адвила» и отдыха.

Они поели сэндвичи, сидя в обеденной зоне на кухне и запивая их кофе. Окно выходило на улицу, где в это время суток кипела жизнь.

– Полагаю, на этой улице сейчас больше народа, чем живет в Шеттерд-Рок, – заметила Блюм, бросившая взгляд в окно.

– Так и есть, – ответила Пайн, проглатывая последний кусочек сэндвича и принимаясь за картофельные дольки, лежавшие на ее тарелке.

– Я успела забыть, как много людей живет на Восточном побережье.

– Одна из причин, по которой я отсюда уехала. Слишком много народу.

– И, может быть, слишком много бюрократов, пытавшихся объяснить вам, как следует работать?

– Да, и это тоже.

Этли убрала со стола, сполоснула тарелки и положила их в посудомоечную машину. Когда она вернулась в комнату, Блюм открыла лэптоп.

– Пока вы спали, я нашла организацию «Общество за Бога». Выглядит довольно любопытно. Можно считать, что у них нет сайта, но я послушала кое-какие из их выступлений и должна признать, что они произвели на меня впечатление.

– А список членов существует в природе? – спросила Пайн.

– Мне его найти не удалось. Но у них есть офис на Эйч-стрит.

– Рассел так и говорил.

– Вы собираетесь туда пойти?

– Да.

– Я хотела бы составить вам компанию.

Этли колебалась.

– Если только вы не опасаетесь, что на нас может напасть отряд ниндзя. Но даже и в этом случае я все равно пойду, но тогда мне придется прихватить пистолет. Ваше слово?

Пайн разинула рот.

– У вас есть пистолет?

В ответ Блюм достала из сумочки небольшое, но эффективное оружие.

Этли бросила на него взгляд.

– «Кольт Мустанг».

– Верно. Снаряжен патронами «девять-семнадцать» калибра девять миллиметров.

– Совсем неплохо, как резервное оружие; но его убойная сила не впечатляет.

– Зато он компактный, легкий и дьявольски точный на близком расстоянии.

– Вот уж не ожидала, что вы разбираетесь в пистолетах.

– Я из Аризоны. Оружие заложено в нашем ДНК. По слухам, я родилась с копной волос, а в моем очаровательном кулачке был зажат инкрустированный самоцветами никелированный «Дерринджер».

– Но в обойме у вашего «Кольта» только шесть патронов.

– Если мне потребуется больше шести выстрелов, чтобы справиться, значит, я ошиблась с выбором работы, – с улыбкой сказала Блюм.

Пайн оставалось лишь улыбнуться в ответ, и они вместе вышли из квартиры.

Глава 38

Они взяли «Киа». «Мустанг» уже видели несколько раз, и Пайн беспокоило, что он привлекает излишнее внимание. Если б она не использовала свой внедорожник для отвлекающего маневра, то предпочла бы поехать именно на нем. Задним умом все крепки, а решения, которые принимаются в режиме реального времени, никогда не оказываются идеальными.

Они нашли нужный им дом, построенный в древнегреческом стиле с украшенными изящными резными капителями ионическими колоннами, стоявшими по обе стороны от входа. Но он был весьма неудачно втиснут между двумя восьмиэтажными офисными зданиями из стекла и стали. Пайн припарковалась в ближайшем подземном гараже, и они вышли на улицу.

Мужчины и женщины в деловых костюмах с рюкзаками и портфелями сновали взад и вперед, без конца проверяли свои телефоны и решали деловые вопросы в тени правительственных зданий.

– Весьма энергичный город, – заметила Блюм.

– Можно и так сказать, – ответила Пайн. – А можно иначе: столица лжи и болтовни.

Они направились к штабу «Общества за Бога». Высокие двойные двери из массивного дуба выглядели достаточно прочными, чтобы выдержать прямое попадание из гранатомета.

На стене они увидели звонок и переговорное устройство, а рядом с ними – медную табличку, предлагавшую позвонить.

Так Пайн и сделала.

Им тут же ответили.

– Чем я могу вам помочь?

– Мы из ФБР. Хотим поговорить с кем-нибудь о Бенджамине Присте.

– Вы можете показать свои документы нашей камере?

Пайн заметила, что линзы направлены прямо на них.

Дерьмо.

Она показала значок, но не стала доставать удостоверение личности.

– Благодарю вас. Один момент.

Вскоре они услышали звук приближающихся шагов. Дверь распахнулась. На пороге стоял крупный мужчина с козлиной бородкой, в сером костюме с синим галстуком.

– Следуйте, пожалуйста, за мной.

Пайн и Блюм молча зашагали за ним, разглядывая просторные комнаты из коридора, по которому шли. Удобная мебель, элегантные картины, многочисленные скульптуры. Вдоль стен защитные рейки, декоративные панели, пилястры, колонны, медальоны, балюстрады, фризы и фрески, способные удовлетворить самый полный список желаний любого фаната архитектуры.

Их привели в большой офис, вдоль стен которого стояли многочисленные стеллажи с книгами. Казалось, от каждой поверхности поднимается сладковатый аромат трубочного табака.

Мужчина с бородкой ушел, прикрыв за собой дверь и не сказав больше ни единого слова.