Книга Огнем и мечом. Россия между "польским орлом" и "шведским львом". 1512-1634 гг. - Александр Путятин

Самозванец перебрался через границу еще в мае 1607 года, но объявился в Стародубе лишь к середине июля. К этому времени Сигизмунд III нанес сокрушительное поражение рокошанам. В Речи Посполитой появилось много «свободных» ратников, готовых продать свои услуги любому, согласному за них платить. Но даже в этих условиях сбор войск шел медленно. Местные дворяне под знамена мятежников вставать не спешили. Многие покидали усадьбы и поодиночке тайно пробирались в Москву. Понять их нетрудно. После того как Ляпунов и Пашков покинули лагерь Болотникова, казачьи отряды «царевича Петра» устроили на Северщине настоящую «охоту на дворян». Казни в Путивле шли непрерывно. Те, кого сразу тащили к плахе с топором, могли считать, что легко отделались… Князей и дворян резали по суставам, травили голодными медведями, сбрасывали с крепостных стен. Людей заживо сжигали на кострах, обваривали крутым кипятком, сажали на кол.

Окружение стародубского «вора» постаралось ускорить мобилизацию. Приглашая наемников из Речи Посполитой, Лжедмитрий II обещал платить вдвое и втрое больше европейских окладов. Принуждая северских дворян к службе, «вор» угрожал нетчикам лишением поместий. Так, по свидетельству Конрада Буссова, «Димитрий приказал объявить повсюду, где были владения князей и бояр, перешедших к Шуйскому, чтобы холопы перешли к нему, присягнули и получили от него поместья своих господ, а если там остались господские дочки, то пусть холопы возьмут их себе в жены и служат ему». Этими призывами он пытался не только решить проблему набора в свою армию. Вбивая клин между помещиками и их вооруженной холопской свитой, Лжедмитрий II хотел развалить дворянское ополчение Шуйского.

10 сентября, собрав чуть больше тысячи наемников и несколько тысяч русских, в основном «гулящего люда», самозванец двинулся из Стародуба в Почеп. Население встречало его с той же радостью, что и Лжедмитрия I. Люди толпами выходили к дороге, приветствуя «истинного царя». Но и затруднения у Лжедмитрия II были точь-в-точь такими же, что и у предшественника: в казне вечно недоставало денег для оплаты наемников. Уже 26 сентября поляки взбунтовались и, забрав свое оружие, ночью ушли прочь. К утру самозванец догнал их и долго уговаривал вернуться. Наконец наемники согласились продолжить поход. К этому времени осажденные в Туле повстанцы дошли до последней крайности. Затопление города привело к тому, что запасы соли смыло водой, а зерно на складах подмокло и испортилось. От голода люди с трудом держались на ногах. «Царевичу Петру» и «воеводе» Болотникову пришлось вступить в переговоры с Шуйским. Они соглашались капитулировать при условии, что победители сохранят жизнь всем участникам мятежа. Вожди восстания не знали, что Лжедмитрий II в это время уже подходит к Козельску.

Сведения об успехах самозванца вызвали брожение в царских войсках. Царь Василий вынужден был поклясться на кресте, обещая «ворам всем дать выход, кто куда захочет, а воеводам их, вору Ивашке и иным, ничего не будет». 10 октября 1607 года Тула капитулировала. Большинству повстанцев Шуйский сохранил жизнь и свободу. Однако вожди мятежа не вошли в число амнистированных. «Воеводу» Ивана Болотникова сослали в Каргополь. «Боярин» Григорий Шаховской отправился в монастырь «на Каменное». Атаман Федор Нагиба и другие уехали под конвоем в «Поморские города». Несколько позже, когда Лжедмитрий II подошел к Москве, Болотникова и других вождей мятежа тайно умертвили. Но хуже всего пришлось «царевичу Петру». Приставы повезли его в столицу, на пыточный двор. В январе 1608 года измученного палачами «вора Петрушку» публично повесили у Серпуховской заставы. О клятве Шуйского было известно многим, и циничное нарушение царского слова, подтвержденного крестным целованием, произвело плохое впечатление на жителей страны.

Но это случилось позже, а э октябре 1607 года известие о сдаче Тулы вызвало панику в армии Лжедмитрия II. Оставив недавно занятый Козельск, она спешно отступила к Карачеву. Тут самозванца покинул отряд запорожских казаков. Наемники разделили взятую в Козельске добычу и заявили, что уходят домой. Армия рассыпалась на глазах. Лжедмитрий с верными людьми бежал в Комарицкую волость. Здесь его нашли прибывшие из Польши подкрепления: несколько сотен жолкнеров пана Тышкевича. В ноябре подошел трехтысячный отряд донцов под командованием еще одного самозваного царевича, «Федора Федоровича». Вскоре прибыли казаки атамана Юрия Беззубцева, сдавшиеся в плен при падении Тулы. Свои частные армии в лагерь самозванца привели из Польши пан Лисовский, князь Адам Вишневецкий и другие.

Между тем Шуйский после Тулы посчитал войну законченной. Он распустил армию и вернулся в Москву. Гневу Гермогена не было предела. Однако царь Василий решил, что власть его отныне незыблема, а значит, пришла пора поставить на место «вздорного старика». Вместо активизации боевых действий, на чем настаивал патриарх, Шуйский проявил совсем иную активность. В целях продолжения царского рода 56-летний монарх решил жениться на молодой княжне Марии Буйносовой. «Новый летописец» отмечает, что «патриарх его молил от сочетания браком». Вскоре выяснилось, что Гермоген не зря бил тревогу. Передышка дала мятежникам собраться с силами. К началу декабря под знаменами Лжедмитрия II было уже больше 10 тысяч ратников. Повстанцы попытались осадить Брянск, но в город вовремя прорвались отряды князей Куракина и Литвина-Мосальского. Они доставили обоз с продовольствием и воинскими припасами. Шансы на удачный штурм сразу опустились до нуля. Самозванец не стал упорствовать и отступил на зимовку в Орел. Сюда в апреле 1608 года привел четырехтысячную армию князь Роман Ружинский. Вскоре наемники провели новое «коло». Должность гетмана перешла на нем от Маховецкого к Ружинскому.

С этого времени казаки-болотниковцы все больше и больше уступали власть польским наемникам. Ружинский был очень энергичным человеком. С его прибытием в мятежном лагере все активизировалось. Одно за другим полетели письма: к Мнишеку с просьбой воздействовать на короля, к агентам в Польшу, чтобы те ускорили сбор и отправку подкреплений, к русским боярам — бывшим любимцам первого самозванца — с убеждениями в истинности «спасшегося царя». Вскоре под руководством нового гетмана армия двинулась в поход на Москву. В районе города Волхова ее встретили полки Дмитрия Шуйского и Василия Голицына. В распоряжении воевод было около 35 тысяч человек, на несколько тысяч больше, чем у самозванца. 30 апреля конные польские роты с ходу атаковали русские позиции. Весь день сражение шло с переменным успехом. Ночью Дмитрий Шуйский решил отвести армию к Волхову и занять оборону по засечной черте. Ружинский тоже не стремился возобновить сражение. Вчера он начал бой «с марша», удобное место для стоянки нашел только утром 1 мая. Пользуясь затишьем на фронте, гетман решил перевести войсковые обозы через реку — на поляну, выбранную для обустройства лагеря.

Русские ратники к этому время сняли пушки с позиций и отвели их в тыл. Тронувшись с места, польские повозки подняли за спиной у жолкнеров тучи пыли. Царские воеводы приняли это движение обоза за концентрацию сил для удара по оголенному флангу. В полках началась паника. С известием об этом к Ружинскому явилось несколько перебежчиков. Они подсказали полякам, куда лучше нанести удар. Гетман бросил в наступление все наличные силы. Царские войска в беспорядке бежали с поля боя. Армия самозванца захватила много пушек и большой обоз с продовольствием.