Книга Страсти по революции. Нравы в российской историографии в век информации - Борис Миронов

Сведения о преступности за 1917–1919 гг. не введены в научный оборот (возможно, они вообще не сохранились). Но данные за 1920–1924 гг. свидетельствует о ее скачке после революции: число осужденных в 1921–1924 гг. относительно 1911–1913 гг. возросло в 3 раза — с 883 до 2964 на 100 тыс. и превысило даже современные, в 2006–2009 гг., показатели преступности[43].

По уровню самоубийств во второй половине XIX — начале XX в., как указывалось выше, Россия занимала предпоследнее место в Европе. С 1870 по 1910 г. коэффициент самоубийств изменялся циклически при общей повышательной тенденции; пик приходился на 1891–1895 гг., затем произошло снижение. Важно отметить: суицидальность росла только среди горожан, в то время как в деревне после незначительного подъема в 1880 — начале 1890-х гг. она понизилась и в начале XX в. вернулась к уровню 1819–1825 гг. (табл. 20 и рис. 1). В годы первой русской революции (1905–1906) коэффициент самоубийств понизился и стал повышаться только с 1907 г., после ее окончания, достигнув максимума к 1913 г. (табл. 25).

Во время Первой мировой войны, если судить по Петрограду, Москве и Одессе, коэффициент самоубийств снизился в 2,8–3 раза, а с ее окончанием стал расти и в целом по стране в 1923–1926 гг. превзошел довоенный уровень в 1,3 раза (5,6 против 54,4 на 100 тыс.). По сравнению с 1912 г., в 1989 г. коэффициент самоубийств в Российской Федерации был в 5,9 раза выше (25,8), в 1994 г. — в 9,5 раза (41,8), в 2008–2009 гг. — в 6,6 раза (29,0), в 2011 г. — в 4,9 раза (21,4). В 2000-е гг. по уровню самоубийств Россия занимает одно из первых мест в Европе.

Таблица 25

Коэффициент самоубийств в России в 1902–1912 гг.[44]

Год … Суицидов на 100 тыс. человек

1902 … 2,3

1903 … 2,5

1904 … 2,3

1905 … 2,2

1906 … 2,3

1907 … 2,7

1908 … 2,8

1909 … 3,1

1910 … 3,4

1911 … 3,4

1912 … 4,4

Сведения о распространении психических расстройств также не подтверждают психосоциальную гипотезу происхождения русских революций. Представление об изменении их числа дают данные о пациентах психиатрических больниц (см. рис. 3).

Рис. 3. Число пациентов в психиатрических клиниках России в 1896-1913 гг.

В 50 губерниях Европейской России с 1886 по 1913 г. число больных увеличилось в 5,2 раза (с 16 774 до 87 206), на 100 тыс. — в 3,4 раза (с 21 до 72). Однако в 1905–1907 гг. не наблюдалось взрывного роста числа пациентов. Страдавшие психическими расстройствами согласно переписи 1897 г. превышали по численности лечившихся в больницах в 2,6 раза. В 50 губерниях Европейской России с 1901 г. по 1914 г. число пациентов в клиниках росло, но по абсолютному значению оставалось незначительным. Если его умножить на 2,6, то число всех душевнобольных в стране могло составить 234 тыс. (187 на 100 тыс.). Это намного меньше, чем в любой европейской стране в конце XIX — начале XX в., и в 10–30 раз меньше, чем в советской и постсоветской России. В Российской Федерации в 1989 г. на учете в лечебно-профилактических учреждениях состояло 2656 тыс. или 1799 на 100 тыс. человек, а на 2010 г. — 6 млн. или 5598 на 100 тыс., т.е. в 10 раз и 30 раз больше, чем в 1913 г. Причем современная статистика не учитывает больных, проходящих лечение в частных психиатрических клиниках и центрах, которых создается в Российской Федерации с каждым годом все больше.

Учет лиц с психическими расстройствами во время войны был разрушен, и многие больницы закрылись или перепрофилировались под школы, клубы, детские сады и ясли. В мае 1919 г. решением Совета Народных Комиссаров содержание всех психиатрических больниц принято на государственный бюджет, в них в тот момент насчитывалось всего 16 тыс. человек.

Влияние революций на психическое здоровье активно обсуждалось в специальной литературе. Мнения разделились. Одни полагали, что политические волнения не воздействуют ни на число, ни на течение психических расстройств, другие такую связь усматривали. Но проверить гипотезы на массовом эмпирическом материале из-за недостатка сведений не представлялось возможным. Дело поэтому ограничивалось спекуляциями. Современный исследователь истории психиатрии констатирует: «Этиологическая связь между революционными событиями и развитием душевного расстройства не выявлена». Вопрос о том, что распространение психических расстройств вызывало или способствовало развитию революционного движения, даже не ставился — речь шла исключительно о воздействии революции на психику людей.

Таким образом, понижение числа преступлений и самоубийств и стагнация или «нормальное» увеличение числа психических расстройств во время войны и накануне революций не дает оснований связывать происхождение революционных событий с ростом числа людей, склонных к патологическому поведению.

Среди психосоциальных теорий наиболее популярна теория относительной депривации, делающая акцент на психологической неудовлетворенности тем, что есть, и тем, что хочется и должно быть в соответствии с представлениями социальных групп и индивидов[45]. По убеждению французского политолога XIX в., А. де Токвиля, революции происходят тогда, когда наступает улучшение материального положения, уменьшаются репрессии, смягчаются ограничения, улучшается политическая ситуация. Между прочим, и теория конфликта указывает на относительную депривацию как на важнейшую причину социального конфликта. Именно относительная депривация наблюдалась в пореформенной России. Рост потребностей постоянно обгонял растущий уровень жизни. Все слои постоянно хотели больше того, что реально возможно было иметь при тогдашних экономических и финансовых ресурсах, низкой культуре и невысокой производительности труда. «Повышенные ожидания» замечены в крестьянской, рабочей среде, у духовенства[46] и в наибольшей степени у белых воротничков. Благосостояние росло медленно, а ощущение необустроенности — быстро, оставляя все меньше возможностей для мирного урегулирования этого конфликта. С 1870-х по 1911–1913 гг. номинальный средний годовой заработок российских фабрично-заводских рабочих увеличился примерно на 33% (со 190 до 254 руб.), сельскохозяйственных — на 75% (с 57 до 100 руб.), учителей земских школ — на 188% (со 135 до 390 руб., с квартирой и отоплением от школы). Однако и в 1870-е гг., и в начале 1910-х гг. все жаловались на плохое материальное положение, особенно учителя, считавшие свой заработок крайне недостаточным для интеллигентного человека. Как ни парадоксально, еще в большей степени сетовали на материальное положение учителя гимназий, чье годовое жалованье в 1910 г. равнялось 2100 руб., т.е. в 5,4 раза выше, чем у земских учителей.