Книга Повседневная жизнь старообрядцев - Кирилл Кожурин

По свидетельствам очевидцев, службы у странников проходили необыкновенно чинно, без пропусков, слушались с благоговением. Поэтому были продолжительными, обыкновенно занимая часа по четыре. «Мирским» (то есть странноприимцам, ещё не принявшим крещение в «странство») присутствовать на службе и говорить молитвы не запрещалось, однако при этом они не должны были «знаменаться», то есть осенять себя при молитве крестным знамением, поскольку они ещё не приняли истинного крещения и не входили в число «верных». Для безопасности и соблюдения таинства богослужения странники ставили около моленных особых сторожей, которые обязаны были сообщать о первой опасности. В таком случае служба сразу заканчивалась и все расходились потайными ходами.

В особые, высокоторжественные дни совершались праздничные богослужения. Тогда странноприимцы приготавливали большую избу, вся передняя стена которой превращалась в иконостас из древних икон в богато убранных киотах. Перед ним ставилось два аналоя, покрытых расшитыми пеленами. Один аналой ставился справа (на нём читали Псалтырь и каноны), другой — слева (на нем наставники читали Апостол и Евангелие). Третий аналой, вокруг которого стояли певчие, ставили посредине, ближе к народу, и клали на него певческий Обиход. Древнее знаменное пение, преимущественно наонное (что лишний раз подтверждает их происхождение от «поморского корене» — старопоморского-филипповского согласия), бережно сохраняемое странниками, звучало только по большим праздникам. Сохранили странники и особенности древнерусского литургического произношения, встречающиеся сейчас у одних беспоповцев.

Во время службы обязательно читались поучения — из Учительного Евангелия, Златоуста, Пролога. По окончании службы с поучениями о странноприимстве, милостыне и «последних временах» обращались к верующим наставники. Помимо соборной службы каждый странник в своей келье отправлял частное богослужение — молился по Псалтырю или поклонами по лестовке. Перед сном и после сна обязательно клали «начал» — читали краткое молитвенное правило с поклонами.

С 1850 года, то есть со времени обнаружения странников властями, начался новый период в жизни согласия. Массовые репрессии, разгром основных страннических центров, аресты наставников и наиболее видных деятелей «странствующей Церкви» привели к тому, что во внутренней жизни и вероучении странников произошли существенные изменения. В результате в 1860-е годы среди странников появилось новое согласие. Его отцом стал знаменитый страннический наставник Никита Семенович Киселёв, автор «Малого образа ересей», апостол странничества, объездивший с пламенной проповедью своего учения не только пошехонские и вологодские леса, но и множество городов, включая Москву.

Согласно Житию, написанному в 1957 году в лучших традициях древнерусской агиографии инокиней Раисой, старец Никита Семёнович (в миру Меркурий) родился в ярославском селе Воробино, которое находилось в 40 верстах от города Данилова, в бедной крестьянской семье, принадлежавшей к господствующей церкви. Мать его умерла, когда Меркурию было всего 10 лет, и отец (по профессии портной) переехал на жительство в Москву, взяв с собой своего единственного сына. Отец старался научить своему ремеслу и сына, однако тот не хотел даже сидеть с отцом и наблюдать за его работой. Зато отрок Меркурий, часто убегавший из дома, полюбил бывать на всякого рода религиозных и общественных собраниях и собеседованиях. Посещал он и храмы господствующей церкви, и старообрядческие молитвенные дома, слушал духовные чтения и беседы. Несмотря на юный возраст, его повсюду пускали, поскольку вёл он себя всегда прилично, не лез со своим уставом в чужой монастырь и неизменно удивлял собравшихся своими остроумными вопросами и не по-детски развитым умом. Отец сперва бранил Меркурия за продолжительные и частые отлучки, но впоследствии, узнав о том, что тот тратит время не на детские шалости, а на «возвышенные жизненные вопросы» и чтение серьёзных книг, дал ему полную свободу и даже начал гордиться сыном. Грамоте Меркурий научился «самоуком», ни в какую школу не ходил.

Никита Семёнович так вспоминал о своём духовном становлении: «Религиозное убеждение моего отца было такое: он без всякаго изследования и проверки ходил в великороссийскую церковь и верил ея пастырям (никониянам). Живя при отце, который почти не интересовался вопросами религии, а был погружён только в материальные заботы, я же не мог одинаково смотреть на все религиозные убеждения. Имея от роду всего 17–18 лет, я уже стал прилежно читать святыя книги и понимать их смысл и из них скоро узнал неправоту того духовенства и той церкви, которая была тогда у нас в России господствующей. Я намерен был пристать к какому-нибудь старообрядческому обществу, думал там найти истину, но когда стал проверять по Святому Писанию все старообрядческие секты, тогда увидел, что там нет истины, а везде неправота и отступление от правой веры»[140].

В это время в его руки случайно попали «рукописные челобитные остальцов Соловецкой обители» к царю Алексею Михайловичу, которые натолкнули его на мысль искать «таких благочестивых старцев, имеющих непосредственное приемство от соловецких отцов, перебравшихся на материк с Соловецкого острова, крыющихся около Белого моря в приморских лесах». Меркурий был убеждён в том, что такие «сокровенные старцы» существуют и что при желании их можно разыскать.

Направляемый этим убеждением и верой в достижение желанной цели, юноша направился в сторону Соловецкой обители. В результате долгих розысков и расспросов ему удалось набрести на древнего 107-летнего старца Алексея, жившего недалеко от Топ-озера. По словам самого Никиты Семёновича, старец этот, живший в лесу «очень скрытно», был непосредственным учеником тех «остальцов благочестия», которым удалось убежать из Соловецкого монастыря после его взятия царскими войсками. (Теоретически такое вполне могло быть, однако как было на самом деле, сказать сложно.) Старец Алексей утверждал, что крещение получил от самих соловецких отцов.

Меркурий рассказал старцу о цели своего странствия и выразил желание остаться жить в пустыни. Старец принял Меркурия к себе, научил его правой вере и после шестинедельного поста и оглашения преподал ему святое крещение с именем Никита. Со старцем Никита прожил целых семь лет. «Продовольствие и книги нам со старцем доставляли в пустыню благодетели из деревни, — вспоминал он, — хотя путь туда был довольно трудный, потому что дыханием моря заливало тропинки, ведущие к нам, а возможность предоставлялась только тогда, когда море уходило с берега».

Когда старец скончался, Никита остался в пустыни один. Было ему тогда всего 25 лет. Оказавшись без духовного наставника и находясь в «сиротской скорби», он долго думал и молился Господу со слезами о своей будущей жизни — молился о том, чтобы не сбиться с истинного пути и во всём следовать Божьей воле. Наконец в голову ему пришла мысль идти из пустыни к своей бывшей родине, то есть в ярославские пределы.

Однако в свою родную деревню Никита не пошёл, а направился прямо в село Сопелки — странническую столицу. По рассказам ему уже было хорошо известно о том, что около Сопелок есть «истинные християне, крыющиеся ради соблюдения благочестия от власти». Здесь он был ласково принят старцами, собравшимися из разных мест «с целью проверить свои убеждения и укрепиться крепче в правоте христианской веры». Никита рассказал им о себе, о своих путешествиях, о жизни в пустыни со старцем Алексеем. Собравшиеся слушали его «с наслаждением» и не только приняли в «единение», признав «совершенным христианином», но и «особенно почтили как послушника соловецких отцов и проповедника истины, хорошо знающаго Святое Писание».