Как отрадно лежать, внимая свирепостям ветра,И на юной груди милую нежно держать!Или как Австер зимой польет холодною влагой,Безопасно искать снов при пособьи дождя!
Делия станет непорочной женой и будет вести хозяйство (i, 5, 21):
Стану работать в полях, пусть Делия смотрит за сбором, Как на току в самый зной жатву начнут молотить,
Иль бережет для меня в сосудах наполненных грозды,Или под быстрой ногой выжатый с пеною муст,Скот попривыкнет считать, привыкнет и мальчик болтливый,Сын раба, на груди милой играть госпожи.Богу полей за плоды приносить она гроздья сумеет,И колосьев за хлеб, и угощенье за скот.Пусть всем правит она, и на ней вся ляжет забота,Чтоб я отраду нашел быть в целом доме ничем.
Таковы его мечты о будущем. Они не осуществились. Делия не собиралась становиться чьей-либо женой. Позже она, правда, вышла замуж за одного человека, прельстившись его богатством, но оставалась любовницей Тибулла и других. Поэт пытается забыть свою былую любовь и свое разочарование за выпивкой и в поисках новых возлюбленных (i, 5, 37):
Часто пробовал я вином рассеять заботы,Только в слезы мне грусть все превращала вино.Часто другую обняв, я ждал уж минуты восторга,Только о милой шепнув, тотчас Венера бежит.Тут уходящая дева твердила, что я околдован…
Но в итоге он возвращается к Делии и, что вполне обычно для тех времен, становится ее любовником, несмотря на ее замужество (i, 6, 9):
Сам я, несчастный, учил, как ей обманывать стражей;
Ах! Теперь на меня пало искусство мое;Я подсказал ей причины, зачем ей спать в одиночку,А потом, как вращать дверь на беззвучных петлях;Соков из трав я ей дал, от которых сходили бы пятна,Что взаимная страсть стиснутым зубом кладет.Ты же, недальновидный супруг обманщицы девы!Ты берегись, чтоб она не погрешала ничем…Ты берегись, чтоб она с молодежью не много болтала,Пазуху тож распустя, грудь не лежала б раскрыв,Чтобы, кивнувши, тебя не морочила, чтобы напиткаПальцем она не вела, знаки чертя на столе.Часто, когда я хвалил ее камень цветной иль печатку,Помню, предлог это был мне прикоснуться к руке;Часто вином на тебя я сон наводил, сам же кубкиТрезвые пил я, воды тайно подлив с торжеством.Не нарочно тебя оскорблял я; прости за признанья.Так Амур повелел; кто ж на богов восстает?Я тот самый, – теперь не стыжусь я высказать правду, —На кого пробрехал пес твой целую ночь.Что тебе в нежной супруге? Когда своего не умеешьТы добра охранять, тщетен замок на дверях.
Из этих строк, как из других подобных, видно, что Делия была не более чем умелой и красивой потаскушкой; она спаслась, выйдя замуж за одну из своих жертв, но не могла отказаться от радостей запретной любви. Ее характер нам вполне понятен, но в нем не было ничего благородного или вдохновляющего.
Другую любовницу Тибулла звали Немезида. Она находилась у смертного одра поэта (согласно Овидию, он умер в тридцатилетнем возрасте), но даже Тибулл не мог сказать о ней почти ничего хорошего. Она была еще более продажной, чем Делия, и ее единственной целью было получать ценные подарки от любовников (ii, 3, 49):
Горе! Я вижу, что дев богатые только пленяют;Будем же хищны, когда ищет Венера богатств.В роскоши плавает пусть моя Немезида, пусть ходитПо городу, чтобы всяк видел подарки мои.В тонких одеждах она пусть, тех, что женщина КосаВыткала и золотых рядом полос навела;Черные спутники с ней пусть ходят из Индии жгучей,Те, что окрасил коней солнца недальний проезд.
В четвертой элегии из той же книги он жалуется (ii, 4, 11):
Ныне же горек мой день, и тень еще горше ночная,Время то все для меня скорбною желчью полно.Не помогают элегии, даже с творцом Аполлоном;Вечно ведь просит она денег пригоршней руки.
Мы уже говорили, что Тибулл не был бесчувствен к красоте мальчиков. От него осталось несколько элегий, обращенных к Марату, которые всегда интерпретировались абсолютно однозначно. Вот отрывок из элегии i, 9:
К чему клясться богами, а затем отрекаться от клятв,Если ты собирался предать нашу любовь!О несчастный! Поступь фурий неслышна,Рано иль поздно, их месть лжесвидетелям неотвратима.Пощадите его, о богини: прелестным лжецамИх первая измена должна прощаться.
Насколько можно судить по этой элегии, Марат был не мальчиком, а юношей; соблазненный богатством другого человека, он изменил Тибуллу (i, 9, 11):
Мой мальчик был покорен дарами – о боги,Обратите вы все подарки в воду и пепел!
Поэт не раз предупреждал Марата (там же, 17):
«Злато да не совратит твоей красоты —Подчас позолочено то, что греховно»…Так говорил я; теперь же стыжусь, чтоУвещевал я, падая к твоим ногам.Ты же клялся мне, что золотые безделкиИ камни верность твою не купят.
Позже из этого примечательного стихотворения выясняется, что Марат сам влюбился в девушку. Тибулл, в жажде отмщения за свои страдания, желает, чтобы девушка изменяла Марату и чтобы соблазнителю Марата наставила рога собственная жена (там же, 57):
Да осквернят ложе твое чужие,Да будет ждать любовников открытая дверь!
Презрение поэта дает нам понять, что соблазнитель юноши – старик (там же, 67):
Для тебя ли она расчесывала кудри,Частым водя гребнем по своим волосам?Ради твоих ли красивых глазНадевала золотые броши, пурпурные платья?О нет – ради любовника,Которому продаст и тебя, и дом, и очаг.Ее вины в этом мало.Изящная дамаНенавидит иссохшие руки, объятья старика.
Тем более постыдно, что Марат предает себя и свою юность в эти старческие объятия (там же, 75):
А мой мальчик ложится с ним! Теперь-то мне ясно,Что мальчик мой любить бы мог и диких зверей.
В конце стихотворения Тибулл утешается мыслью, что в мире есть и другие красивые мальчики…
В другой элегии (i, 4) Приап, в качестве бога любителей мальчиков, советует своим почитателям, как добиться расположения красивых, но неприступных юношей:
Берегись юнцов! Берегись и беги их,Ибо каждый достоин твоей любви —Тот – за то, что умелый и храбрый возница,Тот – за то, что плещется в речке, бел и чист,Тот – опять же за безумную храбрость,Тот – за скромность краснеющих щек.Но пусть они отвергают твои подаянья —Смирись, скоро сдадутся они.
Влюбленный всегда должен уступать капризам мальчика (там же, 39):
