Книга Русский Египет - Владимир Беляков

В верхней части колокола мы увидели еще одну надпись: «Посвящается сей звучник памяти архистратига ходатая милости царской, Новороссийского генерал-губернатора графа Михаила Семеновича Воронцова». Генерал-фельдмаршал Воронцов (1782–1856) — крупный военный и государственный деятель. Он принимал активное участие в русско-турецкой войне 1828–1829 годов, ставшей неудачной для Турции. Русская армия разгромила турецкие войска в Болгарии и подошла к Константинополю. По Адрианопольскому мирному договору 1829 года к России отошло все устье Дуная.

У входа в собор сидел привратник. Я подошел, представился.

— Как попал сюда русский колокол? — спросил я старика.

— Не знаю, — ответил он. — Сколько себя помню, стоит здесь.

— А почему не на колокольне?

— Да вы приглядитесь к ней! Разве он там поместится! Недавно перестраивали колокольню, хотели было сделать побольше, чтобы повесить колокол, а потом решили: не будем! Ведь он весь город растревожит! А народ-то здесь — все больше мусульмане. Так вы русский? — переспросил меня привратник. Я утвердительно кивнул. — Тогда переведите мне, пожалуйста, что написано на колоколе. Только погодите, я сейчас тетрадь принесу.

Я перевел старику надпись. А ответ на вопрос, как оказался колокол в Александрии, вскоре отыскался, причем у меня же в корпункте.

Незадолго до этого Татьяна Николаевна Монти позвонила мне и сказала, что наконец разобрала квартиру покойных родителей и намерена вернуть ее хозяину. Там есть книги, которые ей не нужны. Если они меня интересуют, могу приехать и забрать. Я и забрал — все. Получился целый багажник. В Каире я набросился на книги. Были они в основном либо дореволюционные, либо изданные после революции за границей. Но попадались и советские издания, и я их на время отложил в сторону. А тут, перед отъездом в отпуск, решил окончательно разобрать свои трофеи. Среди них оказался «Журнал Московской патриархии» за октябрь 1978 года. Там я нашел статью представителя Московского патриархата при православном патриархе Александрийском протоиерея Иоанна Орлова. В ней рассказывалось об отношениях двух братских церквей, упоминался собор Святого Саввы и, к моей радости, колокол из Измаила, даже фотография его была помещена. Так вот, оказалось, что колокол был подарен в декабре 1955 года Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием. Очевидно, что на родине он остался не у дел. Видимо, подумал я, Крестовоздвиженская церковь в Измаиле была разрушена во время Великой Отечественной войны.

Но по какому случаю был сделан столь ценный подарок? В статье протоиерея Орлова об этом не говорилось. Может, юбилей был какой? И тут меня осенило: да ведь в этот год исполнилось 125 лет независимости Греции! Она скинула с себя турецкое господство благодаря победе русского оружия, через год после Адриано-польского мирного договора. Так что колокол, отлитый из захваченных в той войне турецких пушек, определенно был выбран специально. Как напоминание о роли России в освобождении Греции и защите православия. Ведь, как говорили в старину, «Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать». Имея в виду, что после исчезновения Византии Россия навечно осталась главной хранительницей православной веры. А Патриарху Александрийскому подарок был сделан потому, что он — высший духовный сан православных греков. В Греции нет своего патриарха, там, как и на Кипре, высшее духовное лицо — архиепископ.

Вскоре после поездки в Александрию мы отправились в Москву, в отпуск. Там меня ждал новый приятный сюрприз.

Готовя книгу к печати, я в 1992 году опубликовал статью о русских эмигрантах в Египте в двух номерах журнала «Азия и Африка сегодня». И оказалось, что эта публикация побудила к воспоминаниям еще одного моего старшего коллегу, сотрудника журнала Вадима Щенникова. В начале 70-х годов он тоже, как и Репин, работал в Египте — корреспондентом ТАСС. Просматривая апрельский номер журнала за 1994 год, я обнаружил там статью Щенникова о его прежних встречах с русскими эмигрантами. Ими как раз и оказались мадам Китти и Флеров. Сначала в Русском клубе на улице Имад эд-Дин автор познакомился с Александром Викторовичем. Он заведовал там библиотекой. А тот уже показал ему пансион «Китти» в Хелуане.

Щенников, в отличие от Репина, называет его хозяйку Екатериной Георгиевной, а не Екатериной Александровной. С ее слов утверждает, что в пансионе «Китти» долго жил замечательный английский писатель, автор «Пигмалиона» Джордж Бернард Шоу. Там он даже написал «Святую Иоанну» и «Андрокл и лев». По словам мадам Китти, приезжал в Хелуан поправить здоровье и Иван Яковлевич Билибин. А еще в этом курортном городке, напомнила она, лечилась в последние годы своей жизни выдающаяся украинская поэтесса Леся Украинка. Некоторые подробности об этом я узнал через два года из довольно-таки неожиданного источника — египетской газеты «Иджипшн мейл», выходящей на английском языке.

25 февраля 1996 года отмечалось 125-летие со дня рождения Леси Украинки. Юбилею и была посвящена статья в газете. Автором ее оказался вовсе не соотечественник поэтессы, а венгерский профессор-филолог Ева Какоши. С мужем-археологом она несколько лет прожила в Каире. По словам Какоши, четыре года подряд вплоть до своей безвременной кончины в 1915 году — поэтессе было всего 42 года — она приезжала в Хелуан, где лечилась от туберкулеза костей. Египетские мотивы и до этого звучали в творчестве Украинки, а после поездок в страну на Ниле они стали еще сильнее. «Тема Древнего Египта часто встречается в мировой литературе, — отмечала в статье профессор Какоши. — Достаточно упомянуть Шиллера, Шелли, Гете. Но никто не продемонстрировал такую любовь к египетскому народу, как Леся Украинка».

Долгое время не было известно, где именно жила поэтесса в Хелуане. После публикации в 90-е годы ее писем выяснилось: Леся Украинка останавливалась в пансионе «Тауфик». Живущая в Венгрии племянница поэтессы, Фагоманова-Барати, при содействии Украинского культурного общества в Венгрии нашла виллу «Тауфик». Сейчас в ней размещается женский торговый колледж. А президент Венгрии Арпад Гонц, посетивший Египет в марте 1996 года, попросил у властей разрешение на установку на вилле мемориальной доски. Египтяне не возражали.

Прочитав статью, я позвонил в посольство Венгрии в Каире и попросил телефон Евы Какоши. Мне хотелось не пропустить церемонию открытия мемориальной доски. Но она уехала в Будапешт, по словам мужа, надолго. Он обещал сообщить мне о церемонии, но так и не позвонил. Сам же я звонить не стал. По тону разговора я понял, что присутствие российского журналиста на церемонии в Хелуане было бы для венгров нежелательным.

Два года спустя еще одна статья в египетской газете — на сей раз «Аль-Ахрам Уикли» — поведала о занесенной в Каир крупице русской истории и культуры. Речь в ней шла о подготовке к открытию музея в бывшем королевском дворце Абдин. Об экспозиции рассказывал генеральный секретарь Высшего совета древностей Египта профессор Габалла Али Габалла — кстати, бывший студент нашего профессора Викентьева.

Правители прошлого обожали личное оружие. Для них оно было не только символом власти. Изготовленные на заказ сабли, кинжалы, пистолеты, нередко украшенные золотом и драгоценными камнями, стоили бешеных денег, а стало быть, служили еще и символом богатства.