Книга Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - Александр Кучаев

К моему удивлению, он начал возражать против такой льготы и намекнул, что ему, дескать, было бы неловко, что на него давило бы чувство зависимости от меня.

– Хорошо, – согласился я. – Двадцать пять процентов удержания из заработной платы вас устроит?

– Вполне, – последовал ответ. – Двадцать лет, и мы в расчёте.

На этом и договорились. Мне показалось, что управляющий вздохнул с облегчением. Я же, поразмыслив, решил, что надо будет поднять ему жалованье. Раза в полтора-два. Чтобы процесс возвращения долга был менее болезнен для семейного бюджета должника. Не сейчас и не сразу, а постепенно в течение нескольких месяцев, без какого-либо привлечения внимания с его стороны. Да и всему усадебному коллективу следовало повысить заработную плату, тем более что доходы от реализации томаринской продукции за последнее время заметно возросли и перспективы предприятия выглядели всё более радужными.

…После тех драматических событий в горах прошло почти полтора года.

Владимир Смельчанов так и заведовал моим предгорным поместьем, с ещё большим рвением выполняя свои обязанности. Собственно, именно благодаря его руководству этот клочок пустоши, ещё не так давно совершенно не пригодный для проживания, и стал благоухающим земным раем.

Мажордомом же Гринхауса я назначил Алексея Петровича.

С некоторых пор он начал жаловаться, что устал от городской жизни, что срочно нуждается в перемене климата на более сухой и южный – для поправления здоровья. В общем, психологически готовил меня к восприятию своей затеи. А потом прямо сказал, что хотел бы пожить в Томарине. Я не стал возражать. Тем более что надо же было кому-то присматривать за далёкой обителью, расположенной среди пышной субтропической растительности.

Новый шеф Гринхауса, как и его предшественник, довольно близко сошёлся с Ефимычем, продолжавшим охранять винодельню и машинный двор. В его лице Алексей Петрович нашёл терпеливого слушателя. А поболтать о том о сём он был большим любителем.

Несколько раз по его просьбе они вдвоём отправлялись высоко в горы, даже к самой границе снегов. Обратно мажордом возвращался полный восторженных впечатлений от диких горных пейзажей и местной флоры и фауны.

Не реже одного раза в неделю Алексей Петрович ездил в Нижнекаменское за продуктами. На подержанной «Приоре», которую купил по сходной цене у одного местного фермера.

Случалось, что он подвозил Ефимыча до самого дома, после того как тот сдавал смену. Сторож же непременно приглашал его позастольничать.

Хозяйка дома Яника встречала их приветливой улыбкой, усаживала за стол и угощала чаем со свежей сдобной выпечкой. Мужчины выпивали по чашке-другой прекрасного ароматного напитка, закусывая или маковыми ёжиками, или пирогом с мандаринами, или ватрушками с творогом, и благодушно беседовали о своих мужских делах.

Яника была мастерицей по кулинарным изделиям и всякий раз предлагала в качестве закуски что-нибудь новенькое. Впрочем, она была дока по всему спектру поварского искусства. Алексей Петрович ощущал это на себе в полной мере, когда оказывался у Лазаревых. А бывал он у них и по специальному приглашению, и как бы по стечению обстоятельств, мимоходом, но непременно в обеденное время.

Слово «Лазаревых» я применил потому, что Яника взяла фамилию мужа. Заявление на регистрацию брака они подали сразу же, как только Ефимыч вернулся из того злополучного путешествия по горам.

С новой супруженькой дом нашего сторожа наполнился особым, чуть ли не неземным благоденствием и психологическим комфортом. Ещё недавно сухой и жилистый хозяин дома набрал вес, раздался в плечах, распрямился, стал выше ростом; складки на его успокоенном лице разгладились, глаза ярко заблестели; незаметно он сбросил с себя лет пятнадцать и превратился в крепкого мужчину средних лет – не больше, не меньше.

Столь разительные перемены в облике сторожа, несомненно, произошли не только из-за пирогов и пышек, но и вследствие счастливой женитьбы и регулярной супружеской близости.

Доводилось Алексею Петровичу бывать и у четы Смельчановых, тоже очень и очень хлебосольных. Дочь их Полина теперь жила вместе с ними.

Получив диплом об окончании пединститута, младшая Смельчанова устроилась в Нижнекаменскую среднюю школу учителем русского языка и литературы.

Все хорошо знавшие её замечали, что она стала немногословней, ведёт замкнутый образ жизни и помимо школьной работы и участия в домашних делах мало чем интересуется.

Даже свой прежде любимый «жребий» Полина забросила – ни единого упражнения из этой рукопашной науки теперь она не выполняла и ни одного боя с воображаемым противником не проводила. И даже о танцах забыла, хотя ещё недавно не представляла себя без них и могла подолгу грациозно двигаться перед большим домашним зеркалом, изображая то шемахинскую баядерку, то европейскую балетчицу.

Известно было также, что каждое воскресенье новоиспечённая учительница посещает церковь и от начала до конца простаивает в ней каждую службу, какой бы продолжительной она ни была.

Некоторые считали, что Полина просто повзрослела и что отчасти более сухой и сдержанной её сделала изнурительная учёба в институте.

Бизнесмен Фёдор Шептухов уже не преследовал девушку. С ним рассчитались сполна, со значительными процентами и процентами на проценты.

В этом плане он был полностью удовлетворён, и притеснять семейство Смельчановых, тем более угрожать отъёмом недвижимости и физической расправой у него не было повода. Это во-первых. А во-вторых, по завершении спасательной операции в горном массиве заметный интерес к нему проявили правоохранительные органы – в связи с далеко не законной деятельностью его лично и акционерного общества, негласным руководителем которого он являлся. Гласно же он возглавлял довольно скромную фирму «Шептухов и К».

Несостоявшемуся жениху стоило немалого труда, времени и денежных средств отбивать их атаки. Поговаривали, что откупные прокурорам, судьям и адвокатам он перечислял многими миллионами. И отвозил наличными – чуть ли не фурами.

Кое-кто из служителей Фемиды даже получил от него недвижимость в виде тех или иных предприятий. Не на себя лично, а на подставных лиц. Это обычная практика «жрецов» упомянутой богини и вообще тех, кто возле неё отирается: находить жертву, а потом отсасывать из неё всё, что только можно и не можно.

Денежная и прочая материальная «смазка» действовала безотказно, и обвинения, выдвинутые в ходе судебного следствия, одно за другим были сняты.

Так бы это «правосудие» и закончилось ничем, если бы я, миллиардер Александр Кригерт, не наблюдал за происходящим со своего далёкого севера.

Мне было кое-что известно о попытках покушения на мою семью и отстреле непосредственных участников готовившегося преступления. Секьюрити нашей компании долго и кропотливо занималось этим делом и в конце концов обнаружило в нём немало особо интересного.

В предоставленном мне отчёте я увидел фамилии Носкова и Полякова, тех самых молодчиков, которые приходили на Садовые Выселки в городе Ольмаполе, чтобы расправиться со мной. Первый вместе с двумя другими подельниками был убит в завязавшейся перестрелке, а второму, по кличке Шляхта, удалось скрыться, но ниточка повела на юго-восток, в район Светлоярска, к людям господина Шептухова.