Книга Все, кого мы убили. Книга 2 - Олег Алифанов

– Уж коли вы говорите «ерунда», то, видать, плохо мне спать сегодня, – сказал он. – И отпишите вашему другу, что он скоро мне понадобится.

Я обрадовался и изумился одновременно:

– Не лучше ли в таком вопросе…

– Я тоже сделаю это, а вы отпишите раньше. Станьте для него добрым вестником, такое не забывается. К тому же положите намёк, что вы приложили к сему руку. Не забудет вдвойне. Пользуйтесь моим расположением, не стесняйтесь. Это небольшая услуга. Кстати, вы прочли письмо Андрея Николаевича, которое я дал вам?

Я чуть не охнул.

– Разумеется, но сообщить мне вам нечего, ибо оно содержит что угодно: прочтение иероглифов на статуях сфинксов, дела в академиях, переписка с восточными патриархатами… Вам лучше самому ознакомиться и сделать выводы, ибо вы так ошеломили меня своими вопросами, что я уже и не знаю, что представляет для вас интерес и в каких подробностях. Так чтобы не упустить важнейших из них…

Я протянул ему сложенный вчетверо лист.

– Я тоже не вполне знаю, и желал бы, чтобы вы сами отобрали зерна от плевел, – ответил он, и вдруг замер напротив с вытянутым ко мне указательным пальцем. Постояв так секунду, он столь же неожиданно искренне рассмеялся, спрятав обе руки за спину: – А вы ловок! Угадали, что я не стану читать чужого послания. Вам предложения из МИДа не делали? Я потолкую с Нессельроде.

– Уверяю вас, не стоит.

– Или не с ним, – продолжал рассуждать он. – Увы, тайным дипломатам всегда меньше чести, чем генералам. Имена последних с приставками к фамилиям в честь покорённых областей остаются в веках, наши же предают забвению, а то и вовсе не узнают. А мы с вами предотвращаем бойни. В вас прекрасные задатки лазутчика… Человек, который интересуется чужими бумагами… Нет-нет, – остановил он меня, – я не вижу ничего дурного в том, что вы читаете их все – и врагов и друзей, попадись лишь они вам на глаза. Это говорит о вашем примерном усердии, только и всего. Нельзя же осуждать кошку за то, что она слопала канарейку, если она при этом ловит мышей. Вы слыхали о моем брате Григории?

– Он призван был служить военной разведке, отбор проводил лично император Александр Павлович.

– Кто рассказал вам? – воскликнул он, притворно нахмурившись, но после остыл и захехекал. – Разумеется, о делах совершенно секретных все знают. Будем считать, за давностью лет…

– Я всё же человек науки, а МИД…

– А на что станете вы жить? С молодой женой в столице? А ведь чины по сыскному, тем паче тайному ведомству, скоро дают.

– Теперь я не беден, Алексей Фёдорович, и могу обеспечить семью, – неохотно ответил я, ибо ещё менее охотно желал бы обсуждать второй затронутый им предмет, драгоценнейший для меня. – Да будет вам известно, я приобрёл кое-что на свой счёт. Здесь копейки – в Петербурге стоит дорого.

– Да будет известно вам, что Дубровский, имея громадную коллекцию, умер в нищете. Вас не интересуют примеры такого рода?

Снова он обдал меня словно ушатом ледяной воды. Не я ли писал Муравьёву о неведомых нам несчастных примерах – и вот! Как могли мы оба запамятовать!

– Эта история старая, я не слишком осведомлён, – упавшим голосом произнёс я, хотя, конечно, вспомнил некоторые печальные факты. Но я нуждался хотя бы в минутной передышке.

– Тогда послушайте. Пётр Петрович служил в посольстве в Париже и увлекался разнообразными подлинными документами… Увлекался сам, или кто-то увлёк его – не могу сказать. Во всяком случае, один из Строгановых, живший во Франции под именем Поль Очёр, шпион и библиотекарь… – Орлов заметил мой взгляд, говоривший о том, что я где-то уже подобное встречал – и не раз. – Первой профессии его я доверяю вполне. Вторая наводит на подозрения. Да-да, несмотря на юный возраст, он оказался хранителем королевской библиотеки, вхожий благодаря богатству и якобинству в самые сокровенные тайники, помогал Дубровскому приобретать всё, что революционеры выбросили из Бастилии и своих монастырей; другой же Строганов, отец первого, покровительствовал в России. Думаю, это не случайно, но не стану отвлекаться на побочный сюжет. Пётр Петрович вернулся из Парижа с коллекцией, коей не было цены, и помимо пергаментов Беды Достопочтенного и «Апостола» из Сенжерменского аббатства, там содержались восточные пергаменты на многих языках. Он не раз пытался продать её целиком и по частям, даже находились желающие, однако сделка всякий раз срывалась, словно чья-то невидимая, но могущественная рука указывала покупателям, чего им не следует делать. Он передал её в дар императору, получил за это должность смотрителя на жаловании по своём собрании и Св. Анну с намёком, а после – ему учредили ревизию и уволили!

– Простите, орден Св. Анны – с мечами?

– С мечами. И с намёком. Верный вопрос, ибо события сии кажутся странными, если не знать тайных течений. Он получил задание – найти некоторые рукописи, в числе коих рунические записи из приданого Анны Ярославны и, предположительно, нашёл их, но отдал не всё, утаив часть и заявив, что никаких рун в помине нет. Так это или нет, вам, как учёному, виднее, но заказчик затаил обиду. Ревизию коллекции затеяли для поиска, рун не нашли, и сделали вывод, убийственный для Дубровского, что он служит тайному обществу…

– Я не слышал, чтобы это доказали, – прервал я в волнении.

– Вы вовсе ничего не могли слышать о том выводе, ибо он носил характер частный… то есть сугубо секретный. Официально его признали виновным в растратах. Истинные же следователи вынесли свой собственный вердикт, что Дубровский служит тайному обществу… тут ещё нет никакого преступления, конечно. Но… обществу, соперничающему с тем, кто его послал. А вот в этом и вся соль. Увы, соль минор. С той поры всё, что бы он ни делал, трактовалось ему во вред. Богатейший вроде бы человек, а существовал на жаловании, в казённой квартире, да и всего того лишился! По смерти его оправдали, конечно, признав навет ложным.

– Позвольте прямой вопрос: не угроза ли это мне и Андрею Николаевичу? – я выпрямил спину.

– Помилуйте, я лишь служу государю, оберегая его, а не вас.

– Но я тоже служу государю, хоть и не на таком поприще.

– Тогда и слушайте советов старших. А чтобы вам имелось над чем поразмыслить, знайте, что Дубровский нашёл части неизвестного Тита Ливия. Так что отныне посвящённые в эту историю всячески стремятся уверить, что они своего Тита Ливия не нашли.

– Как я уже смею догадываться, Тит Ливий – нечто вроде пароля для избранных?

– Пароль, да только наоборот.

Моя научная жилка всё же взяла верх.

– Смею предположить, Алексей Фёдорович, что доподлинно неизвестно, отыскал ли он рунические эпиграфы или набивал цену своей коллекции, ибо моя наука сомневается в том, что таковые письмена существовали. Если же так, то нам всем пришлось бы немало потрудиться, заменяя пришествие варягов на Русь чем-то иным.

– Главное для меня, чтобы они не пришли на Русь снова, – раздельно выговорил он. – Доподлинно неизвестно, и историки немало придумали историй. Дубровский утверждал, что руны – миф, такой же, как миф о последней битве. Поиски же древних языков не прекращаются, и вы в библейских землях находитесь словно на первой линии сражения. Немало сделано за прошедшие двадцать лет…