Книга Оберег волхвов - Александра Девиль

— Да, это сатанинский знак. Похоже, здесь дело еще сложнее, чем я думала.

В этот момент расступившаяся толпа пропустила вперед Вышату и Орину. Кто-то из слуг Завиды позвал гончара и по дороге представил ему дело так, что Вышата уже почти не сомневался в виновности дочери. Орина горько рыдала, а Вышата кричал на сжавшуюся в комок Надежду:

— Мало тебе было одного греха, так ты теперь еще более тяжкий совершила? Если докажут, что убийца — ты, запомни: я от тебя отрекусь и дочерью считать не буду!

Завида тронула Вышату за плечо и почти ласковым голосом сказала:

— Честный гончар, все знают твою богобоязненность. Ты не виноват, что дьявол попутал несчастную девицу. Не бойся, князь милостив. Но до княжеского суда пусть Надежда побудет у нас в доме, там за ней хорошо присмотрят.

Гончар отшатнулся от Завиды и твердо заявил:

— Нет, до тех пор, пока вина Надежды не доказана, она еще моя дочь и будет жить в родительском доме. Я крепко ее запру и теперь уж никуда не выпущу.

— Так не годится! — закричала Берислава. — Отец может тайком увезти ее из Киева. Преступницу надо взять под стражу! Эй, Олбырь!

Но на пути холопа стали Евпраксия и Анна. С повелительным жестом дочь великого князя приказала:

— Никто не смеет тронуть эту девушку до суда! Она находится под покровительством нашего монастыря и настоятельницы матушки Феклы. Именем Феклы, а также именем моей покойной сестры святой Анны Всеволодовны я беру девушку под защиту и увожу в монастырь, где она будет находиться до княжеского суда. А я буду просить князя дать мне срок, чтобы собрать доказательства невиновности Надежды.

В эти минуты у бывшей императрицы был поистине царственный вид и голос, и никто не посмел ей перечить. Толпа расступилась, пропустив Евпраксию, которая крепко держала за руку испуганную Надежду. Следом шли, зорко посматривая по сторонам, Анна и Феофан. Берислава попыталась было послать холопов им вдогонку, но сам боярин Тимофей ее остановил.

Отойдя на достаточное расстояние от толпы, Евпраксия тихо спросила Феофана:

— Ну что, успел зарисовать?

Художник молча кивнул. Анна была удивлена: ей казалось, что Евпраксия даже не смотрела в сторону Феофана, когда он рисовал. Еще через несколько шагов княгиня вновь обратилась к художнику:

— Все у тебя готово для поездки в Вышгород?

— Что ты, государыня, какая теперь поездка! — вздохнул Феофан. — Буду просить протоиерея отсрочить мой отъезд до тех пор, пока с Надеждой все не прояснится.

— Наоборот: ты должен ехать немедленно, — возразила Евпраксия. — И не завтра, а сегодня же вечером. И не один, а с молодым учеником.

— С каким учеником? — не понял Феофан. — С Николой, что ли? Так он Григорию помогает, а не мне.

— Зачем с Николой? У тебя есть свой ученик. И зовут его… ну, хотя бы Серафим. Ангельская душа и живописец талантливый. А а Вышгородском храме работы много, ты без помощника не справишься. Понятно?

Феофан на мгновение оторопел, но потом все понял и с тревогой спросил:

— Думаешь, что иначе нельзя, госпожа?

— Думаю, нельзя. Надо ее спрятать так, чтобы точно не нашли. А наш монастырь — не такая уж надежная защита. Если князь заставит, то матушка Фекла сдастся и выдаст бедняжку.

— Надо мужское платье?

— Да. Ступай на рынок, купи одежду потемней и пошире. И следи, чтобы лицо у Серафима все время было измазано красками.

Феофан повернул к торговой площади, а женщины пошли в монастырь. Там их встретила взволнованная матушка Фекла, которой уже успели донести о происшествии. Нельзя сказать, чтоб игуменья была довольна поступком

Евпраксии, взявшей под защиту монастыря девушку простого звания, у которой в обвинителях оказались любимцы великого князя. Но, выслушав доводы Евпраксии, настоятельница милостиво разрешила Надежде остаться в обители до утра, пока не будет получено распоряжение князя или епископа.

Евпраксия привела Анну и Надежду к себе в келью, где вдали от посторонних глаз можно было посовещаться. Впрочем, говорили в основном боярышня и княгиня, а гончаровна плакала и молила Бога о милости.

— Ты хочешь отправить Надежду в Вышгород под видом мальчика-подмастерья? — сразу же спросила Анна. — А если ее узнают? Ведь переодевание в мужское платье — грех. Достанется не только ей, но и Феофану.

— Это грех не такой уж большой, и ради спасения невинной души он простителен. Надеюсь, никому не придет в голову искать ее в Вышгороде. И не так просто будет узнать девушку в перепачканном красками ученике. Да и потом, все равно нет другого способа спрятать ее подальше, пока мы с тобой будем искать правду о преступлении.

— Мы?.. — удивилась Анна. — Но кто нам позволит заниматься этим делом? Князь поручит все своим судейским.

— Да, нам с тобой никто не разрешит заниматься поисками правды. Но никто не сможет и запретить. Мы, благодарение Богу, не рабыни, а женщины знатные и образованные. Вот и употребим наши преимущества на благое дело.

Слушая этот разговор, Надежда снова заплакала и, став на колени перед иконой Богородицы, воскликнула:

— Клянусь, матерь Божья, если будет доказана моя невиновность, то я навсегда посвящу себя Господу! Если же вина с меня не будет снята, пусть смерть избавит мою грешную душу от земных мучений!

— Ну, хватит плакать, — сказала Евпраксия, поднимая девушку с колен. — Теперь тебе надо много силы, чтобы выстоять.

— Да, я буду стараться, — сказала Надежда, вытирая слезы. — Я приняла решение и надеюсь, Бог даст мне силы. Мирская жизнь теперь не для меня.

— Ладно, о твоем монашестве пока рано говорить, — заметила Евпраксия. — Сейчас тебе надо поесть и собраться в дорогу. Скоро придет Феофан с одеждой. Трудней всего будет незаметно вывести тебя из монастыря.

Однако умный Феофан это предусмотрел. Он явился в монастырь не один, а с молодым монашком, который принес матушке игуменье наборы четок в дар от своего иерея. Настоятельница тут же села писать благодарственное письмо, чтобы передать его через монашка. И пока спутник Феофана был занят ожиданием, художник и переодетая Надежда вышли из ворот обители. Евпраксия облегченно вздохнула: даже если кто-то следит за монастырем, вряд ли заметит подмену. Вошли двое и вышли двое. Причем одета девушка была точь-в-точь так, как молодой монашек, и роста они были примерно одинакового.

Теперь, когда Надежда была отправлена в безопасное место, можно было подумать о дальнейших действиях.

— Что будем делать, Евпраксия Всеволодовна? — с тревогой спросила Анна. — Ведь уже завтра матушка Фекла, и Завила, и сам князь станут спрашивать, где наша подопечная.

— А мы скажем, что и сами не знаем. Ночью сбежала неизвестно куда. Может, в лес. Может, даже с горя утопилась. Сдается мне, что сильно тревожиться они не станут. По-моему, Завида и Берислава уже сделали главное, а остальное им не так уж важно.