Книга Прости за все - Татьяна Бочарова

– В другой раз, малыш. Мне нужно отвести маму в парикмахерскую.

– Ну пожалуйста! Она сама дойдет. Или доедет. Дай ей машину, она отлично водит.

– Правда, Игорь, я доеду. Если уж ты так против, чтобы я ходила пешком. – Вера просительно улыбнулась.

Игорь смерил ее хмурым взглядом. Немного подумал, затем недовольно пожал плечами.

– Ладно, бери мой «Вольво». Только смотри, аккуратно. У меня другой машины нет. – Он вытащил из карманы ключи и протянул ей.

– Не волнуйся, – обрадовалась Вера. – Я верну твое авто в целости и сохранности.

Она чмокнула Игоря в щеку и умчалась собираться. Внутри у нее все кипело и бурлило от предвкушения скорой встречи с Рустамом. Вера вбежала в спальню, вытряхнула из шкафа ворох вещей и лихорадочно начала перебирать тряпку за тряпкой. Ей хотелось выглядеть на все сто, чтобы Рустам окончательно потерял голову. Забраковав кучу шмоток, она, наконец, остановила свой выбор на тонких, слегка расклешенных брюках и обтягивающей кофточке нежно-голубого цвета с черной шнуровкой на рукавах и глубоким вырезом.

Закончив туалет, Вера оглядела себя в зеркало и пришла в восторг. Никогда она не выглядела столь сексуальной и манкой. Она сделала макияж, затем, подумав, распустила пучок и собрала волосы в высокий хвост на макушке, перетянув их блестящей, голубой резинкой. Побрызгала на себя духами, повертелась перед трюмо, весело и задорно улыбаясь своему отражению. Потом подхватила со стола сумочку и пошла к двери.

В холле первого этажа Роза протирала влажной тряпкой рамы висящих на стенах картин. При виде сверкающей, как новогодняя елка, Веры, она уставилась на нее с восхищением и изумлением.

– Куда это ты?

– Стричься.

– Срежешь такие чудные волосы? – испугалась Роза.

– Нет, только кончики подровняю.

– А. – Роза вздохнула с облегчением. – А то я уж думала, как это Игорь тебе разрешил. Ну, желаю удачи.

– Спасибо. – Вера широко распахнула дверь холла и едва не столкнулась лоб в лоб с Игорем.

– Как от тебя вкусно пахнет. – Он остановился, принюхался, широко и хищно раздувая ноздри.

– Это мои духи. Я сто раз ими душилась, разве ты не чувствовал?

– По-моему, ты никогда так не душилась, – с сомнением в голосе произнес Игорь.

– Ты просто забыл. – Вера хотела пройти мимо, но он стоял, загораживая ей путь, и не трогался с места.

– Вера.

– Что, Игорек? – Она старалась говорить, как можно нежней и ласковей, хотя ей хотелось оттолкнуть его и со всех ног бежать к машине.

Он слегка поколебался.

– Нет, ничего. – Нагнулся, поцеловал ее в губы и не спеша зашел в дом.

Вера вышла на крыльцо и увидела Алика, с воодушевлением пинающего мяч.

– Пока. – Она помахала ему рукой.

– Пока, – крикнул он. – Возвращайся быстрей.

– Постараюсь.

Вера, еле сдерживаясь, чтобы не пританцовывать, пересекла лужайку, вывела «Вольво» со стоянки и выехала за ограду.

Она ехала по чистеньким и аккуратным, точно по линейке вычерченным улочкам, а над крышами домов важно плыло розовое, вечернее солнце. Тихо мурлыкала магнитола, перед Вериными глазами покачивалась прилепленная к лобовому стеклу игрушка-талисман, маленькая, желтая обезьянка.

До аптеки было рукой подать. Вера остановилась у обочины и поглядела на часы. Без пяти шесть. Она вышла из машины и огляделась вокруг, прикидывая, куда можно зайти, если Рустам надумает сильно опаздывать. И тут же увидела черный «Лексус».

Рустам подъехал вплотную к «Вольво», спустил темное стекло и махнул Вере рукой.

– Садись.

– А машина?

– Оставь здесь. Можно.

Она без лишних слов уселась рядом с ним. Он поднял стекло, поцеловал ее и поцокал языком.

– Ароматная, как роза.

Вера счастливо рассмеялась.

– Так мы едем или нет?

– Едем, конечно, что за вопрос. – Рустам выжал газ.

Они обогнули здание аптеки, свернули в какой-то проулок и вскоре остановились у двухэтажного особняка.

Пока портье оформлял номер и выдавал ключи, Вера пристально разглядывала полированный фикус в кадке у окна. Ей отчетливо вспоминалась та гостиница в Казани, в которой они были семь лет назад. Кажется, там были такие же омерзительные, розовые стены.

– Идем, кызым. – Рустам нежно обнял Веру за талию.

Они поднялись наверх, вошли в номер.

– Ну как, нравится? – спросил Рустам.

Вера кивнула.

– Ты даже не посмотрела, – обиделся Рустам. – А ведь это люкс. Гляди, все есть, телевизор, бар, холодильник.

Она усмехнулась.

– Холодильник-то зачем? Мы что, собираемся здесь поселиться?

– Может быть, может быть. – Он хитро подмигнул и, ни слова больше не говоря, повалил Веру на роскошное, атласное покрывало.

…Первый раз она не чувствовала той душевной боли, которая преследовала ее в его объятиях. Боли от невозможности обладать им целиком и полностью, от сознания безысходности их отношений, от жгучей ревности. Ей было просто хорошо, спокойно и надежно. Она наслаждалась каждым мгновением близости, каждым ее нюансом, стремясь воплотить в реальность все свои мечты и фантазии…

– Ты стала совсем другой. – Рустам откинулся на подушку, вытер капельки пота со лба и блаженно улыбнулся. – Совсем.

– Хуже? – Она лукаво прищурилась, наклонилась над ним, коснулась губами его виска.

– Лучше, кызым! В сто раз лучше. Ты стала зрелой женщиной. Это как вино, чем больше выдержка, тем крепче. Я пьян тобой.

– Хорошо, – прошептала Вера. – Это хорошо. Хочу, чтобы ты всегда был пьян мной. Каждую минуту.

– Не получится, кызым. – Он улыбнулся, ласково сжал ее пальцы.

– Ну тогда, каждый день.

– Я подумаю над этим. А сейчас пора. Нас наверняка заждались дома.

Вере показалось, будто ее змея ужалила в самое сердце. Неужели сейчас он сможет оторваться от нее, сейчас, когда только-только они вдвоем испили драгоценную чашу любви всю, до последней капельки, и на губах у обоих все еще хранится терпкий ее вкус? Что это – невероятное хладнокровие или убийственная бесчувственность? Ее охватили обида и гнев.

– Снова ты торопишься! Как всегда. Я изменилась, а ты… ты остался таким, как прежде. Просто идол каменный какой-то!

– Я не идол. – Рустам обезоруживающе улыбнулся. – По крайней мере, пока еще.

– Все шутишь. Смотри, дошутишься.

Он посмотрел на нее преувеличенно внимательно.

– Ты мне угрожаешь, кызым? – В его голосе слышался смех.