Книга Лето быстрых перемен - Николай Рябов

Теперь мне стало ясно, почему Александр Гнедин однажды обратил на неё внимание и, в конце концов, добился того, чтобы Елена Прекрасная пошла с ним под венец: подобные женщины, действительно, встречаются в жизни нечасто и потому ценятся весьма и весьма высоко.

Что касается меня, то, в свободное от работы время, я предпочитаю держаться подальше от таких королев – с ними слишком много хлопот и, в основном потому, что эти сверхпрелестные и обворожительные существа, словно мощные магниты, притягивают к себе взгляды завистников. А такого рода удовольствие обычно дорого обходится их кавалерам и в прямом и в переносном смысле. Мне нравятся обычные женщины, рядом с которыми не надо становиться на цыпочки и раздуваться по-индюшиному, чтобы выглядеть лучше и умнее, чем ты есть на самом деле.

Беседуя, мы прошлись по бульвару до Устьинского моста, а затем так же неспешно вернулись к стоянке, на которой Гнедина оставила автомобиль.

Я задал ей массу вопросов об Игоре, но при этом, намеренно не стал расспрашивать о прежних взаимоотношениях с Ковалёвым, чувствуя, что подобный интерес мигом поставит жирную точку в нашем непростом диалоге.

Когда мы подошли к «Брабусу», я спросил, кто бы ещё мог рассказать мне об Игоре Ковалёве, и Елена Константиновна, недолго думая, посоветовала разыскать Анатолия Илларионовича, о котором однажды уже говорила Бережная.

– Он живёт в одном доме с родственниками Ковалёва, – сказала Гнедина, даже не догадываясь о том, что я уже успел побывать в этом ничем не примечательном строении на улице Освободителей. – Илларионович знает Игоря гораздо дольше меня!

– Но ведь он сосед по дому, не более? – недоверчиво заметил я.

Елена Константиновна быстро рассеяла мои сомнения.

– Когда Ковалёв был ещё подростком, этот человек сделал для него, наверное, больше, чем кто-либо другой: сперва, научил водить машину, потом убедил Игоря заняться спортом и тот, буквально за полтора года выполнил норму кандидата в мастера спорта по пулевой стрельбе! – Гнедина перечисляла факты из биографии теперь уже чужого ей мужчины, без насмешки и какого бы то ни было пренебрежения, хотя этот мужчина и оставил в её душе, вероятно, не самый светлый след. – Когда Игорю действительно было трудно, он шёл за советом не к дядьке или своей тёте, а именно к Илларионовичу. И не только он, но и многие мальчишки из их двора…

– Чем же он их так привлекал? – не удержался я от вопроса.

Прежде чем ответить, Гнедина помолчала, по-видимому, подыскивая подходящие слова.

– Мне кажется, этот старик просто по-другому воспринимает людей, – наконец, откликнулась она. – Не так, как многие, которые, чаще всего, могут разглядеть у незнакомого человека лишь лицо, фигуру и то, что на ней есть из одежды. Наверно, ещё сложнее понять подростка, до которого обычно никому нет дела, но Илларионовичу это каким-то образом удавалось.

– Вероятно, старик – неплохой психолог, – вставил я замечание, и Елена Константиновна кивнула.

– Главное, он действительно стремится помочь людям. Даже едва знакомым. Причем, в отличие от психотерапевтов, абсолютно бескорыстно, – с усмешкой добавила Гнедина, и эта ироничная ухмылка лишь подтвердила, что женщина не понаслышке знает о людях данной профессии.

– Вы были знакомы?

– Совсем чуть-чуть, но о нём много рассказывал Игорь. Даже муж как-то обмолвился, что хотел бы разбираться в людях так же, как Анатолий Илларионович.

Надеюсь, Елена Константиновна не заметила, как после её слов у меня удивлённо взметнулась бровь:

– Ваш муж?!

– Да, Гнедин одно время увлекался шахматами, и Анатолий Илларионович тренировал его несколько лет.

Она упомянула об этом моменте в мужниной биографии настолько обыденно, что, не будь я постоянно начеку, точно пропустил бы эту фразу мимо ушей!

Пришлось даже сделать над собой усилие, чтобы сохранить на лице прежнюю озабоченность, хотя внутренне я, конечно, ликовал: за последний час Елена Гнедина сообщила мне два важнейших факта, которые реально могли ускорить поиск!

При расставании, я попросил Елену Константиновну воздержаться от рассказа кому-либо о нашей встрече, по крайней мере, в ближайшие две-три недели.

– В противном случае, последствия окажутся намного серьёзней, чем этот гипс! – я демонстративно приподнял свою тяжелую малопослушную руку.

– Разговор останется между нами, – пообещала Гнедина и не преминула спросить о том, как я её вычислил.

Сознаваться в неблаговидных поступках всегда тяжело, но иного не оставалось:

– Прежде чем затевать эту беседу, мне непременно следовало убедиться, что рядом не будет посторонних. Так что какое-то время пришлось понаблюдать за вами…

Кажется, это объяснение вполне устроило гнединскую супругу и, сухо кивнув мне, она повернулась к машине, чтобы открыть дверцу.

Я взглядом проследил за тем, как её «Брабус» беззвучно тронулся с места, и, сверкнув полированным боком, быстро покатил вдоль Солянки в направлении Китай-города.

Когда автомобиль скрылся из виду, я оглянулся по сторонам и стал высматривать свободное такси.

Встречи со Свиридовым и Еленой Гнединой позволили мне по иному взглянуть на ситуацию с банкиром и безуспешно разыскиваемым Ковалёвым.

Когда в понедельник вечером я немного разобрался в своих сомнениях, приехал с работы Максимыч.

– Лёшик, уж поскорее бы ты воскрес! – чуть ли не с порога заявил он. – Сил нет смотреть, как тебя оплакивают!

Потом, переодеваясь в шорты и футболку, Маркелов рассказал, как за последние дни изменилась атмосфера в агентстве, где практически всегда царили деловитость и оптимизм.

– Слепнев винит себя в истории с Каперской! Даже заявление подал, по собственному желанию! – Маркелов осторожно задымил сигаретой у раскрытого окна.

– Не может быть, – тихо пробормотал я.

– Может! – решительно подтвердил Максимыч. – А ещё четверых я едва отговорил доставать акваланги – ребята хотели прочесывать дно этого долбаного водохранилища!

Честно говоря, я был тронут до слёз. Чтобы Максимыч случайно не увидел моих эмоций, пришлось сказать, что мне срочно надобно в туалет.

Когда я вернулся, он, к счастью, сменил тему.

– Как твои успехи? – полюбопытствовал Маркелов, жадно вдыхая сигаретный дым. – Гнедина хоть что-то сказала?

Я быстро передал ему суть разговора с Еленой Константиновной.

Когда Максимыч узнал о музейной встрече, он на время даже забыл о сигарете.

– Надо же, – восхищённо изрёк он. – Эти ребята знали, что на Ковалёва она точно клюнет!

– И при этом, ничего не скажет мужу! – подхватил я, радуясь, что Маркелов сразу же всё сообразил. – Думаешь, мне долго подыскивать двойника?

Максимыч критически взглянул на мою разукрашенную фонарями физиономию, а потом серьёзно произнёс: