Книга Ошибка "2012". Новая игра - Феликс Разумовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А себе в оправдание заметим, что ньюфа Шерхан освободить не успел. За дверью послышались шаги. Одни легковесные, другие тяжёлые. Причём сразу чувствовалось, кто здесь командовал, а кто подчинялся. К двери подходила двуногая мурра. И с ней — Терминатор.
Тихон взвился в воздух, едва отворилась дверь. Траектория, рассчитанная на слух, оказалась точна — кот снайперски вцепился Мурре в лицо, сквозь веко достал когтем глаз… И, судя по чудовищному визгу, достал хорошо… Шерхан ринулся в бой чуть медлительней, но эта медлительность измерялась долей секунды. Его предков, в отличие от пращуров Зигги, учили до последнего терпеть людей со всеми их глупыми, а зачастую и жестокими выходками. Так вот, если уж такое терпение достигает предела… Дитилин ещё не до конца выгорел в крови четвероногого воина, однако восемьдесят килограммов мышц моментально снесли Терминатора с ног. Палач, привыкший уродовать беззащитное связанное зверьё, успел увидеть разинутую пасть и ощеренные зубы, невероятно белые и страшные в её чёрном провале. И на этом мир, в который он не принёс ничего доброго, кончился для него навсегда.
Мурра зажимала руками лицо и продолжала визжать, как циркульная пила, но, кажется, была пока не опасна. Шерхан снова оглянулся на несчастного ньюфа, Тихон же, торопясь на свободу, метнулся в коридор…
Путь наружу перекрывали двое двуногих, спускавших в подвал тележку с какими-то мешками. И один из них, видно что-то подозревая, уже тянулся к пожарному щиту, где висел багор — длинный, тяжёлый, с крюком, точно клык саблезубого тигра.
Это означало, что дорога к спасению оставалась только одна. Та, на которой пахло всего гаже и святотатственней. Через кухню.
А в обеденном зале «Золотого павлина» всё было тихо и мирно. За столиками сидели немногочисленные по дневному времени посетители, иные и с детьми, потягивали подносимый тоненькими официантками бесплатный жасминовый чай, весело пробовали разбираться в диковинных названиях блюд. Что ещё, к примеру, за «Пятнистый тигр, грозящий серому подземелыщику»? Это говядина или свинина? Или, может, вовсе баранина?.. А на гарнир что?..
Возле окна устроилась довольно большая компания молодёжи, половина местные, половина из Питера. Среди двадцатилетних ребят выделялся мужчина постарше, с тонким, смуглым, благородным лицом, глядя на которое становится понятно, отчего этнографы европейскую расу ещё называют кавказской.[163]Против мужчины сидела юная уроженка Пещёрки, рыжеватая, круглолицая и веснушчатая, этакое русское солнышко, словно созданное для веселья и смеха. Звали девушку Танечкой, она училась в Петербурге на ветеринара, а в свободное время постигала высокое искусство айкидо. И так здорово в нём преуспела, что даже умудрилась организовать в родной Пещёрке кружок. А теперь вот уговорила сэнсэя приехать со старшими учениками и провести семинар.
Только что прибывших питерцев хотели было вести в уютную «Морошку», где топили настоящую печку и подавали вкусные местные блюда, но кто-то из родителей отсоветовал. «Борьба у вас восточная, вот и отправляйтесь в „Павлин“. „Морошка“ что? Блины, мазюня,[164]шаньги с картошкой, нашли чем питерцев удивлять. А там красиво, торжественно, позолота…»
Знали бы взрослые, что из этого в итоге получится!
Однако покамест, повторимся, всё было тихо и мирно. Общий разговор вращался вокруг тонкостей первого, второго, третьего и даже четвёртого контроля,[165]но внимательный сэнсэй вдруг переменил тему.
— Какая ты грустная, Танечка, — тронув девушку за руку, проговорил он негромко, с едва заметным акцентом. — Что-то случилось?
— Да нет, Шумаф Хэгурович, всё в порядке… — не желая расстраивать гостя, замялась она, однако губы предательски дрогнули, и пришлось сознаваться: — У нас сегодня Прошка пропал…
Волею судьбы сотрапезником Колякина за двухместным столиком оказался человек с серенькой незапоминающейся внешностью, вдобавок совершенно незнакомый. В городках вроде Пещёрки все более-менее знают друг друга, так что приезжих распознают мигом. Колякин, у которого роились в голове разрушительные планы, сперва лишь мазнул по невзрачному человеку глазами, но и весьма беглого взгляда хватило, чтобы не на шутку расстроиться.
Перед ним был тот самый клиент, которому по всей справедливости полагалось бы сейчас сидеть в «Вечернем звоне» за поросятиной и грибами. Серенький тип оказался прикинут с такой вызывающей роскошью, что весьма не слабо упакованный майор почувствовал себя нищим оборванцем. Перстень у мужичка был с изумрудами, на запонках переливались бриллианты, а уж часы… Такие делает швейцарская фирма «Патек Филипп», и стоимость отдельных моделей измеряется миллионами.
В общем, при взгляде на этого человека сразу возникал вопрос: почему он ещё жив, здоров, дышит сам и не лежит в гробу? Почему он с таким счастьем да на свободе?.. Майор попытался вспомнить, стоял ли на парковке перед «Золотым павлином» какой-нибудь особо шикарный автомобиль, окружённый кавалькадой охраны. Не вспомнил. Когда шёл к входу, голова была занята совершенно другим. Он незаметно обвёл взглядом зал: где телохранители?.. Не эта же молодёжь у окна, увлечённо обсуждающая какие-то «никкё» и «котэ-гаеши»?[166]
— Добрый день, — опускаясь на бархатный стул, учтиво поздоровался Колякин с человеком-загадкой. — Пардон, не помешаю? Вы не против?
«Господи, какие же у него котлы![167]Да за такие часы всю Пещёрку купить можно. Вместе с мэром и его замами…»
— Нисколько, нисколько, присаживайтесь, голубчик, — по-доброму отозвался неброский олигарх, вежливо привстал и с достоинством подал руку. — Федот Евлампиевич Панафидин, Российская академия наук. Я здесь проездом. В научной командировке…
«А ещё жалуются, денег у них на науку не хватает. Потому, наверное, и не хватает. Да тут полбюджета российских, Абрамовичу и не снилось…»
Это была мысль номер один. Вторая мысль закономерно вытекала из первой.
«Ага, щас, академия. И куда ж это ты, голубь, проездом через наш-то тупик? Думать надо, прежде чем врать. Какую такую нефть здесь разнюхали, чтобы ты заинтересовался? Алмазы, уран?..»
А третья мысль была парадоксальна. Майор вдруг осознал, что обладатели знакомых лиц, присутствовавшие в «Павлине», его самого явно не узнавали. Ну как же, дорогой костюм, крутой «Мерин» вместо бесхвостого крокодила, ревущего от вечной обиды на жизнь. Всем камуфляжам, оказывается, камуфляж.
