Книга Приют изгоев - Инна Кублицкая

Теано, которую отныне надлежало называть по-новому, встала на колено, протянув левую руку вперед, коснулась меча и прижала ее к сердцу.

— Я, дочь Гириэя, принимаю от тебя, сиятельная княжна, имя и буду служить твоему роду верно, как служили ему мои предки, в чем и присягаю на этом мече!

Она поцеловала меч, и Аойда вручила ей его, после чего опустила на плечи девушки плащ и застегнула его.

— От имени моего рода принимаю твою клятву, — торжественно сказала Аойда, — и вручаю тебе в пожизненное владение этот замок и окружающие его земли. А в свидетели призываю госпожу Аргию Мелету и всех, кто живет в этом замке…

Свидетелей было маловато, но где их возьмешь в смутное время? Право же проводить этот обряд Аойда имела, ибо по праву рождения владела лазурным плащом; вдобавок она получила от жениха среди подарков и право на алый плащ, а значит — право производить в рыцари.

Рыцарственной даме Герсе Ферет предстояла теперь Далеко не счастливая жизнь. Она не могла выйти замуж до того, как родит трех сыновей, продолжателей рода Феретов, — значит помолвка ее с Эгисфом Полетом будет расторгнута, а поскольку расторжение помолвки произошло по вине семейства Феретов, роду Полетов будет выплачена значительная компенсация и возвращены подарки, полученные со дня помолвки. Большие расходы!

Во дворе замка послышался шум, госпожа Аргия незаметно отошла посмотреть, в чем там дело, и вернулась с таким неправдоподобно-восторженным лицом, что Аойда сразу вспомнила о чарах колдуна.

Ее опасения оправдались.

Следом за госпожой Аргией в залу вошли трое: рыцарь в лазурном плаще и двое в серебряных плащах.

— Радость-то какая, девочка моя, — воскликнула, не сдерживаясь, госпожа Аргия. — Наш государь прислал за тобой и призывает тебя!

Рыцарь в лазурном плаще шагнул вперед:

— Госпожа Аойда Мунита! Мой господин, король Абраксас Великий, призывает вас к себе.

Аойда замерла. Она узнала этого человека.

— Так твой господин — Абраксас? — переспросила она резко. От гнева лицо ее побледнело. — А как же князь Мунит? Ведь ты приносил присягу верности ему, из его рук получил лазурный плащ?

Рыцарь, которого звали Тидей Акамант, нисколько не смутившись, возразил:

— Из рук Великого Короля я получил алый плащ!

— Не вижу!

Аойда понимала, что чары колдуна уже заморочили головы всем, и сейчас все, кроме нее, видят на плечах рыцаря Тидея алый княжеский плащ.

— Госпожа, — сухо сказал Тидей Акамант. — Если вы не подчинитесь, я имею приказ увезти вас силой.

— Я подчинюсь, — произнесла Аойда. — Но только при том условии, что ты окажешь мне любезность.

— Слушаю вас, госпожа.

— В роду Феретов не осталось мужчин, Акамант. Я произвела в рыцари вот эту даму, Герсу. Свидетелем выступает госпожа Аргия Мелета, но одной ее мало. Ты согласишься поставить свое имя в пергаменте?

— Да, — ответил Акамант, — это святое дело. Род должен жить. — И тут же сделал оттиск своей печати в документе.

Однако едва был свернут пергамент, Тидей устремил на Аойду жесткий взгляд и напомнил, что пора ехать к Абраксасу. Два истукана в серебряных плащах тут же подступили на шаг к Аойде.

— Для меня оседлали коня? — спросила она.

— Я распорядился, ваше сиятельство, — ответил Тидей.

Аойда попрощалась с новой хозяйкой замка Ферет и ее матерью, которые проводили ее слезами восторга и умиления, после чего, взвинченная до бешенства блаженным состоянием одурманенных чарами колдуна людей, вышла во двор.

Темно-игреневый жеребец ожидал ее; Аойда остановилась, выжидательно глядя на Тидея Акаманта: в том количестве металла, которое было на нее навешено, она не могла легко вскочить в седло.

Тидей подсадил ее; человек он был очень сильный, и получилось это у него очень изящно. Сам он легко — хотя металла на нем было побольше, чем на Аойде, — вскочил на могучего рыжего коня; безликие господа в серебристых плащах сели на гнедых коней. Аойда не сомневалась, что зачарованные колдуном Абраксасом люди видят их на волшебных конях каких-то невообразимых статей, а ее, возможно, даже на единороге…

— Что с князем Мунитом и моей матерью? — спросила Аойда в дороге.

— Антенор Мунит признал себя недостойным высокого сана и передал его государю, — ответил Акамат Тидей спокойно. — Теперь он ждет государева суда, который оценит его деяния.

Аойда прикрыла глаза.

Вот она — смерть. Вот она — чаша с безвкусной прозрачной водой.

— Колдун хочет нас убить, — тихо проговорила она.

— Госпожа! — резко сказал Тидей. — Последите за вашим языком! Не смейте оскорблять государя в присутствии его верного слуги!

Аойда взглянула на него и горько усмехнулась:

— Воистину чудные времена: «Нельзя быть смелым, ибо смелость твоя оборачивается против друзей твоих; нельзя быть верным, ибо верность оборачивается предательством».

Двое в серебристых плащах вклинились между Аойдой и Тидеем…

— Эй! — возмущенно прикрикнула Аойда. Ее лошадь шарахнулась, чтобы не столкнуться с гнедым жеребцом серебристого. — Куда ты лезешь!

— Госпожа! Где ваша учтивость? — воскликнул Тидей. — Это самые приближенные слуги государя!

Аойда бешено оглянулась на него:

— А мне наплевать! Придержи своих дружков, Акамант. Почему я должна терпеть их наглость?

— Госпожа!

— Вот что, Акамант, нечего на меня орать! — взорвалась Аойда. — Я предпочитаю говорить с самим Абраксасом, а не с тобой. Я видеть желаю Абраксаса, а не этих… этих серебристых чучел! Поэтому замолчи и не смей мне указывать!

Как уже убедилась Аойда, повелительный тон очень хорошо отрезвлял зачарованных колдуном; сработало это и сейчас: на лице Акаманта промелькнуло растерянное выражение, но тут же, когда двое в серебристых плащах повернули к нему головы, к Акаманту вернулась прежняя самоуверенная дерзость.

Косоа, город, который до недавнего времени был столицей княжества Мунитайя, показался Аойде чужим из-за неприятного неестественного воодушевления городского люда. Аойде почудилось, что ее душат сгущающиеся чары — слишком, видимо, она приблизилась к их источнику.

Она рассеянно провела ладонью по платиновому оплечью. «Неужели я одна вижу эту жуть?» — подумала Аойда.

Абраксас-колдун обосновался в родовом замке князей Мунитов.

Аойда, в сопровождении своей охраны, въехала во двор замка и, подождав, пока ей помогут сойти с коня, вслед за Акамантом поднялась в бывшие покои князя. Раньше ей не часто доводилось здесь бывать — девушкам ни к лицу без приглашения появляться на мужской половине.