Книга Дети сумерек - Виталий Сертаков

Нине нужно было сделать всего три шага, чтобы схватить подругу за руку, но она успела сделать только один. Томины сапожки поехали по льду, спиной она сбила хлипкий деревянный заборчик и исчезла.

Тома даже не успела закричать.

— Скорее! — Нине не хватало в лёгких воздуха. — Скорее же, бегите за врачом! Её ещё можно спасти!

— Йопт, намано, — заглядывая в котлован, деловито подвёл итог Тофик.

— Зачот, — согласился Киса.

Больше всего на свете Нина боялась сейчас не обкурившихся парней. Она боялась подойти и заглянуть за край десятиметрового обрыва, откуда не доносилось ни звука. Но к яме ей подойти не позволили. Обиженный Хусаинов снова дыхнул на неё табаком, а затем хлёстко ударил по щеке.

И тогда Нина поняла.

Они не собирались бежать за врачом. Они тут нарочно торчали, искали, на кого бы напасть. Или шлялись случайно, уже неважно… Нина мигом простила Валдиса, потому что ему повезло. Если бы он остался препираться, эти подонки столкнули бы и его.

— Ахтунг! Велкам всех в бэдрум, — перекошённое лицо Хусаинова сменила улыбающаяся рожа Боба Илинеску, и Нину грубо поволокли через чёрный выход в чрево гимназии.

— Послушайте, не надо… — Нина обращалась исключительно к Диму Росси; он неторопливо вразвалку шёл в конце процессии и запер изнутри дверь. — Отпустите меня, ради бога, Христом вас заклинаю.

— Это как? — Росси подвигал в воздухе пальцами, сложенными щепоткой, будто пытался что-то нащупать в пустоте. — Как это — «Христом»?

Фатих и Боб на секунду остановились. Похоже, их забавляла беседа.

— Верите же вы хоть в кого-нибудь? — Нина отчаянно хваталась за последнюю соломинку. — Ведь не может быть, чтобы тебя родители учили убивать и мучить тех, кто слабее?

— Верить? — Дим наморщил лоб. Боб и Киса глупо ухмылялись. — А зачем мне верить? Если я не сдохну сегодня, то сдохну завтра, вот и всё.

Она отчаянно сопротивлялась, дважды укусила кого-то за руку, но в ответ получила несколько таких затрещин, что мир задвоился в глазах. Её волоком втащили в приёмную директора, кинули на диван и прижали коленями к холодной коже. Потом они пыхтели, рвали на ней одежду, мешая друг другу. Нина хотела попросить, чтобы снимали аккуратно, иначе как же она пойдёт в разорванном домой? Но потом всё заслонили ярко-зелёные, с прожилками, бешеные глаза Фатиха, и она впервые заорала по настоящему, поскольку поняла, что никто её домой не отпустит.

21РОКСИ И ГРИЗЛИ. КОНЕЦ СОВЕЩАНИЙ

И к нам придёт ещё пора

Покоя, радости, достатка!

Но к той поре на наших пятках

Напишут, синим имена…

Неизвестный любитель поэзии

…— Дело в том, что систему ДНК не так-то просто вывести из равновесия. Мы считали, что разрушение кода ДНК приведёт к мгновенной гибели организма, но, как выяснилось, мы ошибались. Система чрезвычайно устойчива, и отнюдь не в хорошем смысле слова… — Рокси перевела дух. Мысли скакали в голове, как рассыпавшиеся горошины. Давно она не чувствовала себя так паршиво, так разбросанно и скованно в одно и то же время.

Возможно, виной появление Хорька? Когда он позвонил ни свет, ни заря и осчастливил своими новыми проблемами, первой мыслью Рокси было послать его к чёрту. Потом она слегка успокоилась, но до конца выслушать его сбивчивый рассказ так и не смогла. Она спросила, может ли он приехать к институту. Сегодня наступал великий день, день международной конференции, хотя прогнозируемой всемирной славы ей уже не дождаться. Доктор Малкович не успела осчастливить мир открытиями. Возможно, ей достался скромный удел — спасти от смерти пару соседских детей. Следует примириться, что не всем уготованы лавровые венки.

Хорёк говорил о какой-то девушке, найденной им в гимназии, он пытался перекричать хрипы и параллельные разговоры в телефонной трубке. Рокси сказала, чтобы назвал охране своё имя и ждал внизу, под охраной солдат. Но она ни слова не сказала Хорьку о своём встречном сюрпризе…

Пока полковник Малой вёз её на работу, Рокси неожиданно для себя пришла к выводу, что появление Хорька её не разозлило, а напротив — успокоило. Он умел успокаивать, этого не отнимешь. Даже когда приносил очередные проблемы. Полковник её о чём-то спрашивал, жаловался, что пришлось отправить в госпиталь последнего водителя, ругался, что она отказывается ночевать в институте. Рокси кивала, соглашалась со всеми обвинениями, обсуждала с ним какие-то мелочи предстоящей конференции, а в голове крутилось одно.

Они не способны затормозить распад.

Они сделали всё, что было возможно. Без Адабашьяна Рокси чувствовала себя однорукой. Вдобавок из четырех сотрудников её отдела изловить в городе удалось только одного, да и тот на следующий день сбежал. Привозимые полковником биологи, химики, психотерапевты, спецы всех направлений разводили руками. Отчаянные гипотезы строились и рушились, как пляжные замки под напором прибоя. Постоянно вспыхивали ссоры, то и дело появлялись известия, то из Вены, то из Анкары, что найден «метод», «способ», или даже «вакцина», но Рокси давно перестала обращать на них внимание.

Обратную мутацию никто провести не мог.

Сегодня в институт прибыла целая свора, иначе не скажешь. Армейские чины, трое иностранных академиков с переводчиками, ведущие генетики из Берлина, Женевы и Варшавы. Полковник извинился, что многие приехать не смогли по причинам вполне приземлённым. Не набрать достаточно надёжных экипажей даже для военных самолётов, а дороги забиты брошенным транспортом. По сути дела, признался Малой, власти в провинциях нет. Никто не знает, что там происходит, телефонная связь оборвана.

— Тогда для кого же… зачем же мы совещаемся? — не удержалась Рокси.

Вместо ответа полковник Малой рассказал ей о том, чего никто, кроме него, в их группе знать не мог. О вынужденной остановке атомных электростанций. О том, что группа высших офицеров безопасности вместе с уцелевшими спецами летает на вертолёте по секретным объектам и выключает, обесточивает там всё, что возможно.

— До ядерного оружия не доберутся, — уверенно говорил полковник. — Склады химической защиты спрятаны ниже уровня метро, там тоже в порядке…

Рокси кивала, рассматривая сквозь тонированное стекло безлюдные улицы и горящие магазины. Они торопились на якобы крайне важное, расширенное совещание, и оба сознавали полную бесперспективность этой затеи.

Панацеи не существовало.

…— Простите, доктор Малкович! — поднял руку незнакомый генерал в защитном плаще. — Я послушал про разрушение кода, и что с того? С чего бы у наших миленьких деток рухнула ДНК?

— Ладно… Зайдём с другой стороны, — Рокси плотнее запахнула кофту. — Почему вообще происходит эволюция? Почему раз и навсегда на Земле не воцарились жабы и троглодиты?

— Ну-у, это очевидно… — замялся генерал. — Естественный отбор, вот он, двигатель прогресса!