Книга Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев

Алексей Николаевич Куропаткин

Мое свидание с г[енерал]-л[ейтенантом] Куропаткиным меня не вполне удовлетворило. Он и его жена Александра Михайловна[111] приняли меня приветливо и любезно, оставили позавтракать, а затем в кабинете мы разговаривали с Алексей Николаевичем Куропаткиным о его предложении. По важному тону, которого теперь придерживался А.Н., я понял, что он считает сделанное мне предложение большой честью с его стороны. Я выслушал его скромно, а затем с твердостью изложил, как я начал службу на Кавказе, что мне там поручили и что я уже сделал, наконец, как я превыше всех заслуг там награжден. Не скрыл я того смущения, какое я испытываю при мысли объявить своему начальству о том, что от него должен уйти. Куропаткин этим в свою очередь был несколько озадачен и сказал, что он был так твердо уверен в том, что я не откажусь от его предложения, что уже сделал общее представление в Главный штаб о замещении всех вакантных должностей во вверенных ему войсках Закаспийского края и с моей фамилией. Вышло как-то неловко: похоже было на то, что я недоволен предложенной мне должностью, ожидая чего-то более высокого. Куропаткин, прощаясь, сказал: «Если Вам там давали командировки, то в Закаспии, пограничном и с Персией, Афганистаном и Ср[едней] Азией, я предоставлю Вам полную возможность поработать в неисследованных и крайне важных для нас частях соседних государств». На этом мы расстались. Он был теперь очень занят, очень важен, всюду встречал много внимания, как блестящая восходящая звезда. Посетив в Петербурге кое-кого из старых друзей, задержавшихся в городе или близко на даче, я, между прочим, случайно встретил старого полковника Генерального] штаба, немца г. Ш., в доме и семье которого я был дружески принят еще молодым офицером, когда только первый раз приехал в академию. Он и с интересом стал расспрашивать о моей службе, искренне порадовался моим успехам. Тогда я ему откровенно и рассказал, что привело меня в П[етербур]г, и мое смущение по поводу приглашения на службу в штаб г[енерал]-л[ейтенанта] К[уропатки]на.

Старый служака на это кратко сказал: «Нечего Вам и раздумывать. На Кавказе везло в начале, а затем затрут Вас товарищи, которым станете лишь мешать своим выдвижением, особенно, при смене старшего, расположенного к Вам начальства. Вот ушел с Кавказа князь Д[ондуков]-К[орсаков] Скоро уйдет и начальник штаба г[енерал]-л[ейтенант] Троцкий, которого здесь уже наметили в генерал-губернаторы в Вильно. Новые начальники могут и не оценить Ваших трудов по прежнему масштабу, да и соперники Ваши об этом постараются. А.Н. Куропаткин считается теперь у нас восходящей звездой Iй величины, и предложи он мне у себя соответствующее место, я с готовностью пошел бы к нему на службу. Правда, неловко Вам как-то уйти с Кавказа сейчас, когда Вас так наградили. Но связь Закаспия с Кавказом старая, а вы как бы продолжите службу, переходя в область, ранее бывшую в полном подчинении наместнику Кавказа. Мой дружеский совет – не отказывайтесь и не смущайтесь. За и соперникам Вашим не в чем будет Вас упрекать, так как Вы уходите из округа в область и на низшую должность».

Я сердечно поблагодарил старого полковника за совет. Обдумав этот вопрос у себя в гостинице, я на следующее утро побывал еще раз у К[уропатки]на, поблагодарил за внимание и выразил согласие на принятие места, на которое он меня наметил. А[лексей] Николаевич] сообщил мне, что жена его пока останется на месте, а он скоро выезжает на Кавказ, а оттуда к месту своего назначения – в г. Асхабад. Мы дружески расстались.

Теперь я поторопился в Киев навестить своих родных. Устроились они недурно. Мама моя терпеть не может каменных, а, особенно, многоэтажных домов – разыскали для нее (на Б. Подвальной ул., д. № 9) удобный деревянный дом с крыльцом в три ступеньки, чистым двором и небольшим садиком. В доме чистота и большой уют с нашей старинной (в полном порядке) мебелью, очень удобной, к которой наша мать привыкла. Верный друг «Попка» в своей клетке оказался в гостиной. Брат Коля вернулся из Египта, проведя там зиму, и значительно оправился.

Все мне были рады. Много рассказов и обмена впечатлениями. Мама продала свой участок земли в Херсонской губернии, и с Колей они приобрели небольшой хуторное хозяйство в Каневском уезде (Полтавской губ.), где Катя с увлечением хозяйничает, наезжая в г. Киев проведывать Маму и брата Колю. Все другие братья уже самостоятельно служили по разным местам, широко раскинувшим нас друг от друга. Переписывались редко, но все же общение между всеми нами не прерывалось. Пробыл я у матери и старшего брата Николая две недели, отдохнув душой, и помчался через Одессу на Кавказ.

В Одессе я задержался на сутки и посетил своих старых друзей, которые рады были меня видеть. Выехал из Одессы 2/VIII 90 г. на пароходе «Цесаревич» и задержался два дня в Ялте, где покупался в море. Жара в Ялте стояла ужасающая, и съезд[112] был небольшой.

В г. Тифлис через Батум я прибыл 9/VHI ночью. На следующий день, узнав, что Куропаткин через Владикавказ в одно время со мною прибыл тоже в г. Тифлис, я к нему явился. Он, по-видимому, уже поговорил с начальником штаба г[енерал]-л[ейтенантом] Троцким и др. чинами штаба о вопросах, касающихся вверенной ему области, предложил мне прежде всего закончить возложенные на меня кавказским начальством работы, а затем уже только ехать в Асхабад.

Вследствие этого, я вынужден был самое жаркое и скверное время провести в городе у себя в комнате на старой своей квартире, изнывая от жары. Работа днем поэтому вяло продвигалась вперед. Мое штабное начальство предложило мне переселиться на дачное место штаба (в Коджоры), где (на большой высоте) не жарко и дышится легче, но я отказался, сердечно поблагодарив: там помещение неудобное и неуютное, а главное, слишком много развлекаются; мне же забирать все мои материалы и отдаляться от штабной типографии было и трудно, и вредно для скорого окончания дела. Кавказское начальство доброжелательно примирилось с моим уходом, учитывая общность не только не только военных, но и административных интересов Закаспия и Кавказа, особенно в военное время. Даже научно-военные исследования в Закаспии издавались часто на средства и в типографии кавказского штаба в Тифлисе. Я же никому поперек дороги не становился и ничем никому своим уходом не мешал. В обществе мои друзья сожалели о моем уходе.

Сильная жара в самом Тифлисе поразогнала публику, так что даже в летнем помещении клуба бывало