Книга За храбрость! - Андрей Владимирович Булычев

спасение офицера нововведённым знаком отличия Военного ордена Святого Георгия для нижних чинов награждается младший унтер-офицер Нарвского драгунского полка Гончаров Тимофей!

– Тебя, Тимоха, иди! – Блохин подтолкнул опешившего друга.

Выход из строя, подворот, и он пошёл строевым, с отмашкой рук шагом к генеральской свите.

– Ваше сиятельство, младший унтер-офицер Гончаров для награждения прибыл! – Тимофей вскинул ладонь к каске, не доходя трёх шагов до жеребца командующего.

– Молодец! – глядя сверху на замершего по стойке смирно драгуна, пробасил Гудович. – По заслугам отмечен, сам всемилостивый наш император Александр Павлович указ на вас двоих с егерем из пятнадцатого полка подписал. Совсем новая награда этот Георгиевский знак, выше её для нижних чинов уже более никакой нет. Цени, драгун! Велено никогда её не снимать! На грудь ему! – Он махнул рукой.

Из-за лошадей свиты выбежал офицер и приколол на шинель серебряный крест с такой знакомой георгиевской лентой.

– Благодарю покорно, ваша светлость! – набрав в лёгкие побольше воздуха, что есть сил рявкнул Гончаров.

– Ступай в строй, братец, – милостиво разрешил фельдмаршал. – Тебе к этой награде ещё и премиальные хорошие полагаются, с умом их трать. Давайте следующего, да, пожалуй, побыстрее нужно, ветри́т уж больно! – повернувшись в седле, крикнул он. – Потерпите, господа, – успокоил ближнюю свиту. – Аннинские медали всем скопом нижние чины у нас получать уже будут.

А Тимофей топал к своему месту в шеренге. В его голове роем проносились яркие образы и обрывки мыслей: Георгиевский крест! Это же Георгиевский крест! Немыслимо! Георгиевские кресты, вручаемые защитникам Севастополя в Крымскую войну. Первая мировая с фотографиями георгиевских кавалеров. Усатый маршал Будённый с полной колодкой крестов на груди. Возрождённая награда в новой России и её новые воины-герои. Всё это он когда-то видел на фотографиях в учебниках или на экране телевизора. Но вот чтобы самому быть в числе награждённых! Это вообще ка-ак?!

– …Младший унтер-офицер пятнадцатого егерского полка Гнездилов Иван, с присвоением чина фельдфебеля!.. – слышалось за его спиной. Шаг, разворот, и вот он уже на своём месте в эскадронном строю.

– Иванович, Иванович, покажи! Повернись чуток влево, вправо! – слышалось со всех сторон. – Обалдеть! Крест, крест у него, братцы! Прямо как у господ охфицеров, гляньте, ну ведь похож! Вот это да-а! Вот так наш Тимофей! Свезло так свезло!

А на награждение в это время уже вызывались те, кому надлежало получать Аннинскую медаль. Из второго эскадрона драгун их было пятеро, столько же, сколько остальных из всего полка, и двое аннинцев, Блохин с Кошелевым были артельными Тимофея.

Порядком уже замёрзший Гудович к долгим разговорам не располагал, и выстроенным перед важными господами нижним чинам быстро раздали медали на ярко-красной шёлковой ленте. Короткая поздравительная речь, и они разошлись по своим подразделениям.

Роты, эскадроны и сотни вновь шли торжественным маршем перед свитой. А в ней уже переминались, вели разговоры и мечтали скорее оказаться за обильным праздничным столом.

– …Сабли на плечо! Равнение направо!

Чайка шла ровным шагом, держа полкорпуса расстояния за следующим впереди рядом. Тимофей не выдержал и, чуть повернув голову вправо, покосился на проплывавшую совсем рядом свиту. Генералы в шинелях и важные господа в шубах, разговаривая между собой, уже не смотрели на проходившие перед ними войска. Только лишь один фельдмаршал, нахохлившись, строго всматривался в ровные ряды кавалерии. Тимофей перехватил его взгляд, и он резко повернул голову прямо.

– Гончарова Тимофея к командиру эскадрона! – донёсся издали крик вестового. – Господин унтер-офицер, велено вас к господину капитану позвать. – Он вскинул к каске ладонь, косясь на Георгиевский крест. – Там все офицеры собрались, вас ждут.

– Иди, иди! – махнув рукой, произнёс Блохин. – Начальство ждать долго не любит. Сами твою Чайку в стойло поставим и обиходим. Только, если сможешь, долго не задерживайся. У нас ведь сегодня как-никак рождественский ужин, да и не только по случаю праздника. – Улыбнувшись, он погладил «аннинский бант» на груди.

– А вот и ещё один кавалер! – воскликнул Кравцов при виде заходившего драгуна.

– Павел Семёнович, я всё-таки попрошу не путать кавалерство как награждение императорским орденом и дающее право на потомственное дворянство и просто знак отличия ордена для нижних чинов, – проговорил, погрозив пальцем штабс-капитану, поручик Зимин. – Весьма важные вещи, прошу вас заметить, господа!

– Ну ладно-ладно, – примирился тот. – Проходи, Тимофей, покажись нам во всей красе! Хорош! Медаль за Гянджу, рядом Аннинская, теперь вот и Георгиевский крест. Мой драгун, господа, я сразу его заприметил ещё с рекрутов. Потому как разумный и даже, я бы сказал, воспитанный. Помимо того что читает и пишет, он даже и несколько слов на английском знает. Ей-богу, сам от него как-то раз слышал.

– Ничего особенного, Павел Семёнович! – воскликнул подпоручик Крутиков. – У меня у батюшки в поместье сын кормилицы, сейчас в домовых прислужниках, так он на французском лучше меня чешет. А всё потому, что от безделья его сестрицы языку выучили.

– И среди подлого сословия сообразительные встречаются, – кивнув, проговорил важно командир эскадрона. – Вон возьмите того же Тимофея, у него полевая сумка со стопкой бумаги, а в ней отточенные карандаши и перья. Прямо с седла может на ней схемы крепостных укреплений рисовать или тот же рапорт писать. Сам лично видел. Кстати, у кого такую вещь делал? – Он посмотрел вопросительно на Гончарова.

– У галантерейщика Давида, ваше благородие, – ответил тот. – Его лавка в переулке у базара, возле старой крепости.

– Нужно тоже себе такую же заказать, – подцепив вилкой крупный кусок жареного мяса, заявил Огнев. – Интересная вещица.

– И мне нужно, и мне, – послышался хор голосов. – Смотрится богато, если ещё серебряные пряжки и герб чеканный.

Праздничный стол у господ офицеров ломился от всяческих яств, центральное место тут занимал рождественский гусь, лежали на противнях запечённые перепела, куски жаркого из ягнёнка, рыба, какая-то зелень, нарезанные пироги. Много было фруктов и овощей. Стояли запотевшие кувшины и бутыли с хмельными напитками.

Раскрасневшиеся офицеры, как видно, уже хорошо приняли на грудь, и шум стоял до потолка.

– Господа, господа! – перебил хор голосов Огнев. – Давайте не будем смущать приглашённого. Васька! – И на его зов из боковой комнатки выскочил денщик. – Налей-ка добрую стопку герою! Нет, нет, вот из этой бутыли. Пил когда-нибудь настоящий заморский ром, Тимофей?

– Никак нет. Не доводилось, ваше благородие.

– Ну вот, сегодня можно, сегодня уж такой день, – сказал, тряхнув головой, командир эскадрона. – Господа, поднимаю тост за наших доблестных нижних чинов, за наших отважных драгунов, а в их лице за Тимофея, который, как вы все знаете, был отмечен высокой императорской наградой. Ура, господа!

– Ура! Ура! Ур-р-ра! – прокричали хором офицеры.

– Пей, пей. – Сидевший рядом Копорский толкнул его