Книга Византия. Христианская империя. Жизнь после смерти - Игорь Павлович Петровский

ситуация в Византийской империи стремительно менялась. Уже к 1085 году удалось изгнать норманнов с Балкан, а в 1091 году Алексей разгромил войско печенегов и турок могущественного пирата по имени Чаха, который пытался взять Константинополь. Столица и европейские области империи отныне были в безопасности. Теперь Алексей мог заняться внутренними делами государства.

Но надо понимать, что император Алексей I Комнин принял империю в достаточно плачевном состоянии после периода смут, и ему отовсюду угрожали, с одной стороны, внешнеполитические враги, а с другой стороны – волны центробежных тенденций внутри самой империи. Поэтому своей задачей во всей политической программе император Алексей видел консолидацию империи.

Эльга Канаева, кандидат богословия, старший преподаватель ПСТГУ

После катастрофы 1071 года Византия потеряла Малую Азию. Это было сердце империи, самые богатые и населенные области. Огромный поток беженцев всех сословий из этих провинций буквально захлестнул Константинополь. В столице оказалось небывалое количество военной аристократии, лишившейся земель, да и просто обычных людей без работы и имущества.

Традиционно империя решала подобные проблемы, тратя личные императорские средства. Так было сделано и в этот раз. Императорские земли были розданы новоприбывшим семьям. Однако этого не хватило, и тогда Церковь также лишилась части своих богатств. Но и этого не хватало, и в результате императорам пришлось несколько менять свою политику. Все больше и больше стала использоваться так называемая прониарная система.

Карина Капсалыкова, кандидат исторических наук, доцент

Что такое прония? Сам по себе термин богословский. Прония – это благорасположение, наделение средствами к существованию, грубо говоря. В чем это может выражаться? Чаще всего в предоставлении возможности получения выгоды с определенного дела: с мельницы, с запруды и так далее.

Михаил Бибиков, доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИВИ РАН

Взамен от прониара, естественно, требовалась государственная или военная служба. Именно это явление историки часто называют византийским феодализмом, поскольку вместо бюрократической системы, которая формировалась за счет свободных граждан империи, получивших свой пост по заслугам и происхождению, теперь все государственные должности были замещены людьми, лично зависимыми от императора, и это привело к совершенно новому пониманию самой идеи государства.

Особенно ярко выразился Иоанн Зонара. Он сказал: если раньше у нас действительно существовало государство, то теперь, – а Иоанн Зонара был не последний человек при комниновском дворе, – наши правители путают свой карман с государственным и рассматривают своих подданных не как тех, кого они должны защищать, а как скотину, которую они собираются принести на заклание и использовать не только мясо и шкуру, но даже высосать костный мозг.

Павел Кузенков, кандидат исторических наук

Таким образом, уходила в прошлое древняя римская республиканская традиция, при которой императорская власть считалась пусть и самой почетной, но всего лишь должностью. Теперь император считал империю своей собственностью. И это действительно было близко европейцам, да даже и нам, ведь не случайно слово «власть» в русском языке имеет тот же корень, что и владение.

В Византии это выглядело как чудовищное нарушение всей предыдущей государственной традиции, но Комнины именно так рассматривали свою власть. Получилось так, что они спасли империю от катастрофы, сплотив феодальную элиту вокруг своей династии, и все это было достигнуто путем некоего негласного соглашения. Да, мы перестаем враждовать друг с другом, но мы делим всю власть, которую мы получили, между своими фамилиями.

Павел Кузенков, кандидат исторических наук

И первое время эта система работала эффективно. Другим инструментом консолидации общества Алексей Комнин видел Церковь. К началу XII века накопилось большое число нерешенных внутрицерковных вопросов. Но было ясно, что в условиях разрыва с Римской Церковью созвать Вселенский Собор невозможно, поэтому император решил воспользоваться тем, что наряду с прочими в Константинополе оказалось множество епископов из завоеванных турками областей.

И Алексей придумал возродить в принципе существующий институт, но дать ему больше полномочий постоянного Собора. Этот Собор существовал уже долгое время и решал какие-то вопросы, относящиеся к Константинополю и Константинопольской епархии, ну а теперь, с присутствием большого количества епископов, этот орган мог стать полноценным церковным Собором, постоянно заседающим и управляющим делами всей Церкви.

Эльга Канаева, кандидат богословия, старший преподаватель ПСТГУ

Можно сказать, это был постоянный Вселенский Собор. Оставалась проблема: как решения этого Собора закрепить юридически и донести их до всех епархий? И ответ был найден весьма неожиданный. Алексей воспользовался возникшим в ходе восстановления иконопочитания на Вселенском Соборе 843 года Синодиком в Неделю Православия.

Это памятник, который возник в середине IX века в связи с окончанием иконоборческих споров. По своему жанру этот текст является литургической обработкой ороса Собора, то есть это документ Собора и его решение, который обработан и оформлен для его произнесения за богослужением. И к нему практически, механически стали добавляться решения других Соборов, проходивших в Константинополе с конца XI по конец XII века.

Эльга Канаева, кандидат богословия, старший преподаватель ПСТГУ

Так что после каждого нового решения обновленный Синодик рассылался по епархиям, и в день Торжества Православия – в первое воскресенье Великого поста – с новой редакцией документа знакомились и священники, и простые прихожане.

Текст редактировался в том числе и в XIV веке при исихастских спорах. Более того, после того как он был усвоен в славянском мире, он там тоже продолжил редактироваться, и у него очень интересная и богатая обширная история бытования на Руси – он там разросся до каких-то невероятных объемов, включая в себя даже анафему Гришке Отрепьеву. Значимые богословские вопросы, которые обсуждались на Руси, также добавлялись к этому памятнику, который, таким образом, стал символическим текстом Православной Церкви в том смысле, что он носит в себе функции Символа веры. То есть если мы не согласны с тем, что там изложено, значит, мы не принадлежим к православной вере. Поэтому читать его рекомендуется всем православным христианам.

Эльга Канаева, кандидат богословия, старший преподаватель ПСТГУ

Однако вернемся в конец XI века. В ноябре 1095 года во французском городе Клермон папа римский Урбан II обратился к собравшейся многочисленной пастве с пламенной речью, которая навсегда вошла в историю Европы. Понтифик призвал всех западных христиан поднять оружие для освобождения Святой Земли и обещал участникам похода отпущение грехов. Воодушевленная толпа ответила согласием, прокричав: «Так хочет Бог!»

К этому времени Западная Европа находилась на подъеме – на таком подъеме, что буквально не знала, куда деть свои силы. Весь XI век