Книга Богохульство - Дуглас Престон

– Здравствуйте, Уилли. – Форд протянул руку.

Уилли будто не заметил ее.

– Значит, и вы с ними!

– Да.

– Вы задолжали мне двадцать баксов, уважаемый.

Форд полез в карман за бумажником. Бесенти покраснел от волнения.

– Нет, оставьте их себе! – с видом победителя воскликнул он. – Не нужны мне ваши деньги!

– Уилли, я надеюсь, что мы решим все проблемы, если только станем прислушиваться друг к другу.

– Бред! Видите, вон там? – Индеец взмахнул костлявой татуированной рукой. – Там, среди этих скал, – остатки древних хижин и старое кладбище. Вы оскверняете могилы наших предков.

Камера продолжала работать.

– Что вы на это ответите? – встрял в разговор телевизионщик, подсовывая микрофон под нос Форду.

Форд собрался было подчеркнуть, что древние хижины строили не навахо, а анасази, но не стал этого делать.

– Если нам покажут, где именно расположено кладбище, то мы бы обнесли…

– Да оно повсюду. Везде! Души умерших страдают и бродят по горе. Грядет большая беда. Я это знаю. А вы? – Бесенти огляделся по сторонам. – Вы что-нибудь чувствуете?

Демонстранты закивали и стали переговариваться.

– Тут повсюду призраки. С тех пор как «Пибоди коул» изгнали душу горы, это страшное место.

– Страшное, страшное, – поддакнули другие.

– «Изабелла» – еще один пример того, как являются белые и присваивают индейскую землю. Верно я говорю?

Вокруг одобрительно загомонили и оживленно закивали.

– У вас есть полное право оставаться при своем мнении, Уилли, – сказал Форд. – Однако позвольте мне кое-что объяснить. Часть проблемы состоит в том, что племенное правительство навахо заключило сделку, не посоветовавшись со здешними жителями.

– Племенное правительство навахо – кучка скотов, которых наняли Bilagaana, чтобы проворачивать свои грязные дела. Пока не явились Bilagaana, у нас не было никакого племенного правительства.

– Но этого не изменить. Здесь я совершенно бессилен. Однако если мы сумеем договориться, то сможем исправить наше положение. Что вы об этом думаете?

– Да пошли вы! – Бесенти с угрожающим видом подступил на два шага. Форд не двинулся с места. Индеец тяжело дышал, его тощая грудь поднималась и опускалась, а мышцы рук были напряжены.

Форд умудрялся сохранять полное спокойствие.

– Уилли, я на вашей стороне.

– Только не надо нам вашего снисхождения!

Бесенти был ниже Форда и гораздо худее, однако выглядел так, будто вот-вот ринется в бой. Форд взглянул на Бегея и понял по отсутствующему выражению его лица, что знахарь не станет вмешиваться, что бы ни случилось.

Камера продолжала снимать.

Бесенти жестом обвел долину:

– Только взгляните! Вы, Bilagaana, забрали нашу гору и вынули все ее нутро, чтобы вам жилось еще лучше. А моей тетке Эмме приходится ездить за тридцать миль за водой для овец да внуков. Как по-вашему, надолго ли в колодцах Блю-Гэпа и Блэкхорса хватит воды, а? А этот хантавирус? Всем известно, что никакого хантавируса у нас и в помине не было, а теперь он появился, откуда ни возьмись. Здесь вообще творится нечто крайне странное.

Несколько наездников поддержали товарища одобрительными возгласами.

– Мы знаем, что «Изабелла» нас отравляет. Не сегодня завтра начнут умирать наши дети. – Бесенти ткнул пыльным пальцем Форду в грудь. – Знаете, как мы вас станем звать, а, Bilagaana? Убийцами – вот как.

– Давайте побеседуем спокойно, Уилли. Мирно и со взаимным уважением.

– Мирно? С уважением? Так вот для чего вы жгли наши хижины и кукурузные поля? Вот для чего насиловали наших женщин? Вот для чего отправили нас в Форт-Самнер? Чтобы добиться мира и взаимного уважения?

Форд знал с тех пор, как побывал в городе Рама, что навахо по сей день говорят о том, что произошло в шестидесятые годы девятнадцатого века, как о настоящем, хотя те ужасные события давно стали историей.

– Если бы я мог повернуть время вспять и что-либо изменить! – Форд вложил в свои слова больше чувства, чем намеревался.

В руке Уилли блеснул ловко извлеченный из кармана джинсов дешевый пистолет двадцать второго калибра.

Бегей тотчас вышел вперед.

– Дезвуд, выключи камеру, – резко велел он.

Репортер повиновался.

– Уилли, убери оружие!

– Нельсон, иди куда подальше! Я приехал драться, а не болтать.

Бегей ответил тихо и с расстановкой:

– Сейчас мы пройдем обряд очищения. Останемся здесь на ночь, мирно проведем церемонии, вернем себе гору с помощью молитв. Настало время поразмышлять и обратиться к высшим силам, а не лить кровь.

– Я думал, мы выступаем с протестом, а мы, оказывается, решили потанцевать, – проворчал Бесенти. Пистолет тем не менее он убрал.

Бегей указал на высоковольтные провода, что тянулись на полмили до самого края горы:

– Бороться будем вот с чем, а не с этим человеком.

Линии электропередачи гудели и едва слышно потрескивали.

– Похоже, ваша машина работает. – Бегей повернулся к Форду и бросил на него бесстрастный взгляд. – Думаю, вам лучше уйти, а мы займемся своими делами.

Форд кивнул и направился в сторону Бункера.

– Во-во! Проваливай! – крикнул Бесенти. – Пока я не всадил пулю тебе в задницу, Bilagaana!

Форд приблизился к охраняемому входу на территорию «Изабеллы». Потрескивание и гудение электропроводов усилилось, а от потустороннего, почти живого звука по спине Уаймана пробежал холодок.

Глава 40

Без пяти восемь Букер Кроули, сгорая от нетерпения, удобно устроился перед телевизором в уютном, обшитом деревянными панелями кабинете своего дома на Дамбартон-стрит, в Джорджтауне. Спейтс не шутил, пообещав, что сполна отработает деньги, и в воскресенье устроил проповедь, которая прогремела на всю страну точно неслыханной силы взрыв. Ток-шоу «Америка за круглым столом» обещало подобную же реакцию зрителей. Кроули с трудом верилось, что вся эта каша заварилась благодаря единственному телефонному звонку и довольно скромной проплате. Незаконного в сделке ничего не было: деньги оформили как пожертвование – разумеется, не облагаемое налогом.

Лоббист держал в руке бокал с традиционным вечерним кальвадосом. Он сделал первый глоток, и на экране под звуки патриотической музыки замелькали изображения американского флага, орлов и разного рода национальных символов. Вот наконец показался круглый стол на фоне Капитолия. За столом восседал Спейтс с печальным выражением серьезного лица и его гость – седовласый мужчина в костюме, с кустистыми бровями и плотно сжатыми губами, которые, казалось, хранят великую тайну мироздания.