Книга Здесь все взрослые - Эмма Страуб

Глава 34

Сказать вслух

На фермах не поскучаешь, занятие всегда найдется, дел невпроворот. Даже вечером. Что-то обязательно надо вычистить, что-то прибрать. Когда Джереми постучал около десяти, Портер разгребала гору бумаг на столе, эту задачу она все откладывала, а стопка тем временем уже грозила рухнуть и засыпать пол ее кабинета, точно одеяло из первого снега. У Джереми ушла пара дней на то, чтобы придумать вызов к внезапно заболевшему животному, впрочем, пара дней позже или раньше – какая разница? Портер крикнула, что дверь не заперта, и он шагнул в кабинет.

– У тебя, что, света нет? – спросил он, и Портер только сейчас поняла, что стемнело и единственный источник света в комнате – настольная лампа.

– Козам свет ни к чему, – ответила Портер. – Они отлично видят, даже в темноте. Между прочим, у них горизонтальные зрачки, и они видят почти во всех направлениях сразу. Как объектив «рыбий глаз».

– То есть у коз рыбьи глаза? – Джереми обошел стол и заключил Портер в объятия.

– О-о, ты явно учился в хорошей ветеринарной школе.

Портер позволила ему поцеловать себя, найти языком ее язык, они скользили один по другому, словно приглашая в гости. Тут же была чахлая кушетка – прикорнуть, а то и остаться на ночь, и Портер подтолкнула Джереми к ней. Все в нем возвращало ее в мир подростков, когда значим лишь один миг, только то, как сейчас завибрируют их тела. Не это ли имеют в виду люди, когда говорят, что влюблены? Наверное, это, ты жаждешь соединиться с другим телом, самое страстное твое желание. Джереми стащил с нее трусики, отшвырнул их в угол комнаты и зарылся лицом туда, где они только что находились.

– Я с тобой как девчонка, – сказала Портер.

Рот Джереми был занят, и ответа не последовало. Он и правда возвращал ее в отрочество. Возвращаться в прошлое Портер не желала, вовсе нет, ведь ее детские годы закончились именно тогда, после тех отношений с Джереми. А сейчас она хочет родить ребенка, хочет как можно больше секса с теми, с кем хочет иметь секс. Разве такое уж безумное желание, разве она должна проживать жизнь в вакууме? Она оттолкнула Джереми на спину, устроилась сверху, позволила ему войти в нее. Ее большой живот ему не мешал, он ее любил, а она любила его, значит, они поступают правильно.

Через полчаса Джереми начал одеваться. Портер смотрела, как он распрямил ногой брюки, прежде чем надеть.

– Эй, – произнесла она. – Может, поговорим?

Джереми провел рукой по шевелюре.

– Да, можно. Ведь рано или поздно придется, так? Жена будет на этом настаивать.

– Да, – согласилась Портер. – Конечно. И что ты ей скажешь?

Джереми застегнул джинсы, поискал среди подушек свою толстовку.

– Ну скажу, что мы поговорили, что Сесилия будет держаться от нее подальше? Потому что школа ничего делать не станет, они уже дали понять. Видимо, Сидни ляпнула что-то не вполне политкорректное, хотя лично я так не думаю.

– Погоди, – сказала Портер. – Я про нас с тобой. Ты скажешь ей про нас? Думаешь, она догадывается? Что-то ей наверняка известно. Мы с тобой никогда об этом не говорили. Но она же не дебилка, должна что-то чуять. И мне самой врать об этом тоже обрыдло, дело не только в тебе. – Как бы поддерживая ее слова, внутри тукнулся младенец.

– А-а. – Джереми сел, прижал ноги Портер к спинке кушетки. – Я-то про другое. – Он положил руки ей на колени. – Про Сидни и твою племянницу. Я сказал жене, что поговорю с тобой, получу гарантию, мол, больше она так не будет, а мы не будем лезть с обвинениями, в смысле, ничего страшного не случилось, можно обойтись формальным извинением, и жизнь пойдет дальше. Думаю, Кристен имела в виду примерно это. – Он откинулся назад, превратив ее ноги в подушку для поясницы. – Согласна?

– Пусть Сесилия и Сидни вместе со школой придумают, кому и перед кем извиняться. Конечно, никого нельзя бить, но нельзя и болтать такое, за что хочется тебе врезать. Я, кстати, не знаю, что там брякнула Сидни. Сесилия как воды в рот набрала. – Чуть напрягшись, Портер вытянула ноги из-под спины Джереми и перекинула их на пол. – А насчет остального?

Джереми поднял подбородок.

– Остального?

– Да. Нас с тобой. Я не хочу устраивать телесериал, напоминать тебе о выпускном, и все-таки?

Портер не единожды обдумывала подобный разговор, и всякий раз Джереми встречал его улыбкой. Подползал к ней по полу, протягивал кольцо, наполнял ванну лепестками розы. Бред, конечно, да Портер и не нужны дурацкие жесты. Только пусть он произнесет это вслух, как стюардесса пассажирам, которые сидят у аварийной двери.

– Ладно тебе, Порт, – отмахнулся Джереми и по-змеиному завертел головой. – Сама знаешь, не все так просто. Ты знаешь, я тебя люблю, любил всегда. Люблю ли больше, чем жену? Может быть. Да не может быть, а точно. Точно, блин. С тобой мне будто шестнадцать, мне любая гора по плечу, я просто Супермен. То, как ты на меня смотришь, Портер. Когда ты смотришь на меня, я забываю, что я – неудачник среднего возраста, который целый день сует палец в задницу собачкам и усыпляет котов, как это делал мой отец. С тобой я как пацан, который готов всю ночь трахаться, как кролик, а может, и весь следующий день. Ты знаешь, как часто я сплю с женой? Вообще не сплю. Никогда. Никогда с ней не сплю. Разве что в мой день рождения или в годовщину, если у нее нет месячных. Если у меня на толчке член отвалится и я его случайно смою, она и бровью не поведет. – Он подался к Портер и обнял ее. – А ты для меня – все. Ты клевая, и я тебя люблю. Этого тебе достаточно? Я хочу что-то придумать. Знаешь, каким бы я был счастливцем, если бы каждый день после работы меня ждала ты?

Портер обвила его руками. От Джереми исходил запах теплого пота. Наверное, она хотела услышать именно это, но почему ей так грустно? Когда Астрид откашлялась и объявила сквозь шум на кухне о своих отношениях с Берди, на лице ее читалась великая радость. Она нервничала и все же была счастлива, Портер видела. А сейчас Джереми сказал то, что она более или менее желала от него услышать – и ей вдруг захотелось пойти домой и принять душ, будто она слопала целый торт, который все равно выберется наружу.

– Мне пора, – проговорила Портер. – Да и тебе тоже.

Домой Портер добралась около одиннадцати. На крылечке темнота – она ведь ушла на весь день. Остановила машину, поиграла ключами. Деревянная дверь, как всегда, чуть застряла, и пришлось пнуть ее снизу – только тогда она распахнулась. Все старые здания в Клэпхэме в этом смысле одинаковы, страдают рахитом и прочими эксцентричными болезнями. Портер машинально нащупала выключатель, зажгла весь свет, и дом засветился желтым. В гостиной плавали розовые шарики, не меньше десятка. Она вскрикнула, рука метнулась ко рту.

– Эй! – обратилась Портер к шарикам, потому что в комнате вроде бы никого нет.

Вряд ли это убийца, зачем ему такие фокусы? На всякий случай Портер зажала ключ в кулаке.

С дивана донесся стон. Там, укрывшись одеялом, лежал ее младший братец, Ники.