Книга Король и император - Гарри Гаррисон

«Испытание. Не делай ничего сразу».

Мысль о мраке и скрытых повсюду лазах холодком кольнула Шефа в сердце. Женщина не сможет уйти, пока он держит ее в объятиях, но потом все кончится, и что тогда? Она ускользнет в темноту, как змея, а он останется, одинокий, не выдержавший испытания. А его судьи, кто бы они ни были, будут смотреть и издеваться.

Шеф распрямился, мягко отвел от себя руки женщины. Она рвалась к нему, прижималась и стонала от страсти. Она лгала. Ее страсть была притворством. Шеф высвободился из ее объятий, отстранил ее на длину вытянутых рук. Женщина извивалась, а он развернул ее, больно шлепнул, оттолкнул прочь.

Он услышал шаги ее босых ног по камню, и тут вспыхнул свет, почти ослепив привыкшие ко тьме глаза. Женщина сняла со свечи колпачок, и мгновение Шеф видел ее — приземистую, пожилую.

Она протиснулась в щель и скрылась, а Шеф повернулся в ту сторону, куда шел сначала, и на этот раз в испуге отскочил на два ярда.

Не далее чем в футе перед ним было лицо мертвеца, желтое, истлевшее, с обнаженными зубами и глазными яблоками, держащимися на полосках кожи.

Труп был подвешен к своду, а рядом с ним Шеф увидел еще полдесятка. Скорее всего, испытуемый должен был обнаружить их в момент исчезновения женщины, понял Шеф. Но ближайший труп находился с той стороны, где у Шефа не было глаза, поэтому он ничего не заметил, пока не повернулся. Возможно, это ослабило шок. И шок уже прошел — ведь это всего лишь испытание. Не делай ничего, не подумав.

По крайней мере, теперь у него есть свет. Первым делом Шеф подошел и взял свечу.

Трупы. Вряд ли еретики для испытания используют трупы соотечественников. Своих мертвецов здесь хоронят в скалах, так ему рассказывали. У каждой деревни тайные склепы, как в любой английской деревне есть церковный погост, а в каждой норманнской — курганы и площадка для погребальных костров. Нет, эти не похожи на деревенских. У одного лицо мавра, у другого сохранились доспехи, не кольчуга, а кожаный колет франкского копейщика. Путешественники, возможно — сборщики налогов, попавшие в горах в засаду и сохраненные здесь для ритуала. Тела свисали на веревках, как туши в коптильне тролля Эхегоргуна. Но эти были сухими как трут, они мумифицировались в прохладе и сухости горной пещеры. Шеф взял кусочек ткани, раскрошил между пальцами. Да, как трут. Похоронить этих людей в земле он не может. Но кто бы они ни были, они не должны вечно висеть здесь. Шеф сумеет устроить им своеобразные похороны.

Переходя от одного тела к другому, Шеф подносил свечу к обрывкам одежды, следил, как пламя разгорается, перекидывается на иссохшую плоть. Он шел вперед, а пещеру наполняли красные отблески, выявляли ее истинный размер, высвечивали стенные росписи.

Перед ним оказалась еще одна скала, высотой не больше восьми футов. К ней была прислонена лесенка, до крайности похожая на ту, что висела у него на шее.

Приглашение?

Здесь это неудивительно, подумал Шеф, приближаясь к лесенке. Настоящая приставная лестница, с двумя тетивами, требует плотницкого мастерства — не всякий может прорезать пазы и вставить в них перекладины. А лесенку-краки легко соорудит любой, будь то на севере или на юге, в горах или в болотах. Надо взять дерево, желательно ель. Очистить ствол и отрубить ветви, оставляя лишь те, которые поочередно растут с боков: первая — ступенька для правой ноги, следующая — для левой и так далее. Чтобы подниматься по такой лесенке, нужно иметь чувство равновесия, но для ее изготовления мастерства не требуется. Когда-то все лестницы были такими. Подобно каменным орудиям, которые нас сделали людьми.

Шеф решительно полез по краки, а позади него ярко пылали трупы.

Глава 16

Человек, который стоял наверху, самый молодой из перфекти, растерялся, увидев, как над краем каменного уступа появилась голова короля варваров. Парень знал, что от него требуется, уже раз десять проделывал это. Если испытуемый пройдет через Утробу, выдержит испытание Змея, Женщины, Смерти и по Градуалю выберется из Преисподней, то его должен встретить младший член совета, тот, кто самым последним прошел испытание. Надо приставить обнаженный меч к груди испытуемого и задать ритуальный вопрос: «Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей?»

Но это должно происходить в темноте! Испытуемому дается лишь крошечная свеча, символ тайного знания; он не вправе ничего видеть, пока у его груди не окажется меч! Все это имело чисто символическое значение, поскольку каждый кандидат, готов ли он был к испытанию или нет, заранее знал и вопрос, и ответ. Но все-таки не полагалось видеть спрашивающего с мечом до той минуты, когда окажешься с ним лицом к лицу.

В ярком свете пылающих мумий Шеф прекрасно разглядел стоящего наверху человека, острый меч в его руке; было ясно, что незнакомец не намерен пустить оружие в ход. Позади этого парня обращенным к Шефу полукругом сидел еще десяток людей в серых капюшонах. Они тоже должны были таиться, пока не заговорят. Сообразив, что король северян обнаружил их раньше времени, они стали переглядываться, ерзать, суетливо перешептываться. По мере того как Шеф поднимался из Преисподней, встречающему юноше и судьям он казался все больше и больше, его тень угрожающе росла перед ним — жуткая картина, словно покойники из зала испытаний прислали своего мстителя. Золотой венец на голове Шефа и браслеты на его плечах отсвечивали в красном зареве и метали гневные отблески на стены.

— Зачем ты это сделал? — прошипел встречающий. — Я думал… — Испытание пошло неправильно. Он направил меч вперед и обнаружил, что человек держит его за руку богатырской хваткой.

— Попробуй еще раз, — сказал Шеф.

— Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей?

«Вопрос из моего сна», — подумал Шеф. Тогда он не знал ответа. Но сейчас подвергся испытанию и выдержал его. Ответ должен быть как-то связан с пройденным ритуалом. Что-нибудь христианское или хотя бы наполовину христианское. Как бы ответил отец Андреас? Раздумчиво, на том же арабском языке, на каком к нему обратились, самом распространенном языке пограничья, Шеф произнес:

— Отбросить сомнения. И похоть. И страх смерти. И выйти из могилы.

— Это не ответ! Слова неточные!

— Но достаточно близкие, — ответил Шеф.

Схваченная им рука была тонкой — запястье охотника или пастуха, а то и жреца, но не пахаря. Резкое движение натренированных в кузнице рук, крик боли, звон упавшего на каменный пол меча. Шеф отпустил парня, подошел к мечу, поднял. Слегка изогнутый клинок заточен с одного края, острие тонкое как иголка. Оружие для удара в спину. С мечом в руке Шеф подошел к сидящим и стал, грозно глядя сверху вниз.

— Почему ты… сжег их?

— Потому что они были людьми. Как вы и я. Я не противник человекоубийства, но не хочу, чтобы издевались над погибшими. На Севере мертвых принято или закапывать в землю, или сжигать. А теперь вот что. Вы заставили меня прийти сюда, похитив мою женщину. Вы подвергли меня испытанию, и я его выдержал. Вы собирались что-то сказать мне. Говорите. Полагаю, есть более легкий путь наружу, чем тот, которым пришел я. Выкладывайте, что вам от меня нужно, и давайте разойдемся по домам. И ради всех богов, зажгите еще свечей! Мне совсем не хочется разговаривать при свете погребального костра.