Книга Мой бывший бывший - Джина Шэй

На всякий случай я вглядываюсь в улыбку дочери, пытаясь найти там фальшь и подавленную обиду. Нету. Видимо, «явление папы» сработало как мощный антидепрессант, да и победа над злополучной Олей все-таки состоялась, это и моя Плюшка понимает. Есть повод ходить по школе задрав нос ближайшую неделю.

Ну, а что, в принципе, почему бы и не уехать. Мы-то никуда не бежим. Мы просто устали от слишком большого количества впечатлений.

— Пока поиграй, Плюшка, я на улице подожду и напишу дяде, который нас подвезет, — киваю я, доставая из кармана телефон. Ник обещался быть недалеко, надеюсь, сильно не задержится…

Как-то неуютно мне выходить на улицу, туда, где невозмутимо курит Ветров, кажется — ожидавший именно моего явления. Я даже телефон прячу, будто он сможет догадаться, что я сейчас вызывала Ника.

Боженька, а можно, чтобы Ветров не сверкал на меня вот так триумфально глазищами своими? Я точно не с ним поболтать вышла. Я просто покурить хочу! Так сильно хочу, что готова даже делать это в присутствии Ветрова.

В первую же минуту этого матча я пропускаю очко. А все чертова зажигалка! Опять, черт возьми, она, будто прилипла к пальцам. Я же специально утром купила одноразовую, и выложила эту из сумочки, на полочку в прихожей. Чтобы не дай бог — еще раз не спалиться, ну, и чтобы пальцы уже отвыкали. Отвыкли, как же. Похоже — так и сгребла её на автопилоте, проходя мимо полки. Будто я и эта чертова ветровская зажигалка срослись в неразрывный симбиоз, и без неё я и пары шагов не пройду.

Зажигалку замечает и Ветров, и я с максимально возможным равнодушием покачиваю ладонью. Надо? Пусть забирает и может не возвращать. Яр же криво ухмыляется и чуть покачивает головой. И… вот что мне теперь делать? Не силком же в руки впихивать, матерясь и требуя немедленно забрать у меня его, ветровское, имущество. По почте послать? Так ведь я и адреса его не знаю, увы.

Ладно.

Я с невозмутимым выражением лица убираю зажигалку в карман. Там пальцы по привычке находят бархатный мешочек от этой ерунды, распускают завязки, убирают туда зажигалку. Да, все это можно делать одной рукой. Если привыкнуть. Мда… Не такой уж и слабый у нас тут симбиоз, как мне бы хотелось думать.

— Ты меня обокрал, между прочим, — скептически замечаю я, кивая вслед только-только выехавшим с парковки, — я бы тоже глотнула крови Регины, мне она больше нервов вымотала, чем тебе.

Ветров самодовольно улыбается и пожимает плечами. Мол, ну что поделать, ему первому удалось впиться в горло этой гадюки. Самодовольство явно помогает ему держать себя в руках. По крайней мере враждебности я на его морде лица не вижу.

— Почему не сказала, что у Маши в школе проблемы? Это ведь легко излечимо одним моим визитом, — тихо и абсолютно спокойно спрашивает Яр.

— И как кто ты придешь в школу? — я поднимаю брови. — Ты по документам Маруське никто. У неё даже отчество не твое. И как ты представляешь свое явление в школу на данном этапе?

На фразу про отчество Ветров неприязненно щурится, но все-таки оставляет это без комментария. И правда, это вопросы, решаемые через суд. Лаяться еще и по этому поводу сейчас не место и не время. Мы говорим о другом.

— Могу прийти как семейный адвокат хотя бы, — даже эту дивную чушь Ветров рождает на свет с настолько уверенным выражением лица, что это даже неплохо звучит.

— Ярослав Ветров! Мой адвокат! — повторяю я медленно, со вкусом растягивая каждое слово. Ей богу — оно того стоит.

— Ну, не твой, Машин, — Ветров поправляет меня, и на самом деле эта поправка меня бесит, — ты не волнуйся, счет я тебе не выставлю, не разоришься. Договоримся по-семейному.

— Такие одолжения, такие одолжения… Можно я не буду падать в обморок? — мои губы досадливо кривятся. — Твоя щедрость не знает границ, Ярик.

— Ну почему же, знает, — Ветров красноречиво окидывает меня взглядом, будто намекая, что я свой лимит щедрости исчерпала. Ох, ты, божечки, обиделся? Обиделся, что вчера получил по морде и не только по ней?

О, боже мой, какое горе! Могу еще насыпать «колокольного звона», если это так помогает от проблем с Ветровским дефицитом конкретно моего внимания.

Впрочем, сейчас я, кажется, вдула всухую, не желая отвечать на последнюю реплику Ветрова. По крайней мере, у нашего неприязненного молчания именно такой вкус — моего намечающегося поражения.

Понятия не имею, как общаться с ним дальше. На раннем этапе я должна бы присутствовать при его встречах с Маруськой, чтобы не возникало никаких сложностей, но… Но боже, как же он меня бесит.

Нет, все-таки мутная эта идея — менять шило на мыло, и одного врага на другого. Регина или Ветров, Ветров или Регина, с кем из них я бы точно не хотела оказаться на необитаемом острове?

Пат. Я даже не знаю, что тут выбрать. Оба варианта такие вкусные!

А можно их на остров друг с дружкой, а меня оставить в моих Люберцах? Мне сойдет!

Я и сейчас хочу оказаться где угодно, только не тут, когда под едким взглядом Ветрова у меня чуть не слезает кожа. Плевать на него, плевать, пусть смотрит на меня как угодно, мне не будет больно. И горько тоже не будет. Он — не имеет значения. Он же фальшивый насквозь, сначала лезет целоваться, потом — лепит гадости про «я делаю тебе одолжение».

И сейчас — нарочно ведь издевается, бьет в самое больное, то, что сам же для меня и перечеркнул когда-то. По-семейному. Не разоришься!

Не-на-ви-жу!

И вот-вот задохнусь этой ненавистью.

Серая бэха Ника — о, мой спаситель — выруливает на парковку. Ишь ты! И вправду неподалеку был! Иначе объяснить его появление меньше чем за пятнадцать минут я просто не могу.

Боже, как же мне не хватает фанфар сейчас. И да, боже — спасибо! Это чудесно. И опешившая морда Ветрова, который точно узнал машину Ника и сейчас провожает её взглядом — просто восхитительно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ну что ж, я его добью!

— Солнышко, одень курточку и выходи, за нами приехали, — улыбаюсь я, когда Маруська берет трубку.

— Это что значит, Вика? — немного же Ветрову нужно, чтобы снова превратиться в бешеного придурка. Даже по морде бить не обязательно. Покажи ему, что не один он в этом мире может оказывать мне внимание — хоть в чем-то, и вот! Уже цедит сквозь зубы. А глаза-то, глаза… Как я еще от этого жгучего бешенства пеплом по ветру не разлетелась — понятия не имею.