Книга Волчьи гонки - Николай Геронин

Строители обещали закончить ремонт за десять дней, но, как обычно в таких случаях, не укладывались в сроки. Они работали уже более двух недель и, судя по всему, могли задержаться еще на столько же.

Чтобы ускорить процесс, Веригин стал присоединяться к ним по субботам и воскресеньям в качестве чернорабочего. Размешивал смесь, подносил краску. Он работал в старом спортивном костюме и треуголке из газеты, как и эти строители. Водки не покупал к обеду, хотя они недвусмысленно намекали на сей счет:

— Хозяин, в горле пересохло! Надо бы к обеду выпить хоть немного! — говорил один из строителей, выступавший за старшего. Он на это имел право: был в прежней военной жизни старшим прапорщиком, а напарник — просто прапорщиком.

Прапорщики в ту пору заменили старшин сверхсрочной службы. Если у старшин на обычных солдатских погонах были Т-образные красные лычки, то у прапорщиков появились погоны почти как у офицеров, только без полос. У младших офицеров от младшего лейтенанта до капитана была одна полоска вдоль погон, а у старших офицеров — от майора до полковника — две. У прапорщиков на погонах были звездочки, как у младших офицеров, только на ровном поле погон.

Бытовал в ту пору даже то ли анекдот, то ли рассказ о реальном событии: в метро милиционеры задержали двух пьяных военнослужащих и не знали, что с ними делать. Доложили начальству, что пришлось остановить «двух генерал-полковников». У этих военнослужащих действительно было по три звездочки — одна за другой на погонах без полос. Но если у генералов на погонах без полос — большие звезды, самые крупные после звезд старших офицеров и тем более звезд младших офицеров, то у задержанных вояк имелись в наличии маленькие звездочки, хоть и расположенные одна за другой на погонах. Короче говоря, это были представители только что появившейся категории прапорщиков, старшие прапорщики, а никакие не генерал-полковники.

Квартира на Беговой досталась Юрию от родителей. Отец Юрия работал в крупном проектном институте на приличной должности среднего звена, и в конце концов подошла его очередь на жилплощадь. Веригины сменили коммуналку на Малой Пироговской улице в доме 30-х годов постройки недалеко от Новодевичьего монастыря на отдельную квартиру в солидном кирпичном доме на Беговой улице.

Семья Веригина — одна из самых неприметных и скромных в доме — занимала всего лишь двухкомнатную квартиру. В доме, имевшем несколько подъездов, были также трехкомнатные и четырехкомнатные квартиры. Однокомнатных жилищ вообще не предусматривалось.

Большими квартирами обладали большие люди, которые ездили на черных «волгах» с водителем. Они не здоровались с другими жильцами, сталкиваясь с ними в подъезде, и никто не роптал, потому что все понимали: эти люди — особой касты, им поручено управлять ими, обычными смертными.

Но был в этом доме один квартиросъемщик, который не ездил на служебном автомобиле, а садился в троллейбус, который неспешно катил сначала по Беговой, потом по Ленинградскому проспекту и далее от Белорусского вокзала — по улице Горького. Звали этого жильца Георгий Менглет. Он был артистом Театра Сатиры. Не просто артистом, а знаменитым актером, не только выступавшим на сцене, но и регулярно появлявшимся на экранах кинотеатров и в телевизионных программах. Чаще всего это были положительные комедийные роли, но порой Менглет выступал в ролях плутов и жуликов. Амплуа мошенника из торговой сети ему досталось, в частности, в телевизионном многосерийном фильме «Следствие ведут знатоки». Подразумевались следователь Знаменский, оперативник Томин и эксперт Кибрит.

Вообще преступниками выставлялись жулики-торгаши да воры-карманники. Более крупной рыбы в преступном мире как бы не водилось.

Населению особенно приятно была наблюдать по телевидению или читать в газетных фельетонах о разоблачениях дельцов торговой сферы. Продавцы, завмаги и прочие товароведы имели доступ к дефицитным товарам, которые не могли попасть в руки обычных граждан. И граждане несказанно радовались, когда эти дельцы подвергались наказаниям. Ну, хотя бы на экранах и на газетных полосах.

Георгия Менглета знали все в доме, и все с ним здоровались при встрече. Не здоровались первыми только упитанные мужи из черных «волг». «Подумаешь, артист!» Но он здоровался со всеми, в том числе и с этими товарищами первым, обращаясь с приветствием и улыбаясь, как обычно. И им не оставалось ничего иного, как ответить на приветствие, а иногда даже улыбнуться в ответ.

Менглета знали не только в Москве, но и по всей стране по его ролям в кино и на телевидении. А ответственных работников из черных «волг» привечали только в узких кругах, где они для краткости именовались «ответработниками». А когда их снимали с должности, что случалось крайне редко, или же они уходили на персональную пенсию, о них вообще никто не вспоминал. Как будто их и не было.

В пору расцвета эти ответработники стали постепенно перебираться в тихие переулки в центре Москвы в одноподъездные кирпичные дома новой постройки, где все жильцы были одного круга.

Беговая улица пролегала перпендикулярно Ленинградскому проспекту и Хорошевскому шоссе. Вместо монастыря знаковым местом для жилища Веригиных стал ипподром.

Собственно, и улица была названа так именно в связи с наличием на второй линии ипподрома. А непосредственно перед ипподромом проходила Скаковая улица.

Юрий на первых курсах института несколько раз побывал на ипподроме, расположенном на противоположной стороне улицы по диагонали от их дома, построенного в послевоенный период. Первый раз как новичку ему повезло. Мужчины среднего и пожилого возраста, по виду квалифицированные рабочие или же обычные служащие, говорили тогда о явном фаворите, и Юра поставил на эту лошадь. Она действительно пришла первой, подстегиваемая небольшим по росту и весу наездником. И Юрий вместе с другими удачливыми посетителями ипподрома отстоял очередь в кассу и получил свой законный выигрыш — три рубля. Больше ему на скачках не везло, и он перестал посещать ипподром.

Юрий был единственным ребенком в семье. Причем весьма поздним. После женитьбы он привел молодую жену в квартиру на Беговой. Хорошо, что комнаты были изолированными. Родители заняли одну комнату, а молодожены — другую. Веригин встал на работе в очередь на улучшение жилищных условий.

Но новой квартиры Веригину так и не удалось получить на работе. В этом отпала необходимость. Вскоре после возвращения Веригиных-младших из командировки в Японию отец Юрия умер. Через год вслед за ним ушла из жизни и Юрина мама. Им обоим было за семьдесят. Похоронили родителей на Ваганьковском кладбище через железную дорогу Белорусского направления. Веригину-старшему от предков достался крохотный участок на Ваганьковском.

Родители Елены жили в подмосковном Щелково. Ее отец служил там в воинской части и дослужился до майора к моменту выхода в отставку. Он закончил военное училище, в академию не удалось поступить, да он и не пытался. Поэтому майор — первый чин старшего офицера — для него предел. Он был доволен своим званием и втайне гордился, что не уступал зятю в воинском звании.

На время ремонта квартиры на Беговой Елена перебралась в родительскую квартиру в Щелково — малогабаритную трехкомнатную квартиру в пятиэтажном доме из серого кирпича. В квартирке жили отставной майор с женой, их младшая дочь с мужем и сыном. Елене отвели маленькую комнату, которую занимал мальчик — он временно переселился к родителям.