Книга Зловещее Проклятие - Деанна Рэйборн

— Совершенно великолепно, — признала я с полной честностью. Как и фойе, внутренний зал был обставлен горшечными пальмами и увешан льняными знаменами, чтобы создать сцену древнего Египта. С Фэйербротером в качестве гида я познакомилась с коллекцией Тивертона. Он указал на простые вещи, такие как позолоченные деревянные стулья и ширмы, отметив мастерство и объяснив символы. Предметом его истинного энтузиазмa были драгоценности, поразительно яркие струны из бисера восхитительных цветов: красный сердолик, синий ляпис, зеленый нефрит, и повсюду сверкание и блеск золота. Он показал мне крошечную газель, застывшую в прыжке и набор расчесок для волос, изготовленных с таким изяществом, что они подходили бы только королевской голове.

— Но вот реликт, который заставил меня мгновенно подумать о вас, — сказал он, указывая на ожерелье, выставленное из футляра, и почти небрежно повешенное на горло глиняной вазы. Это была тонкая нить из бисера, довольно короткая, так что она должна плотно прилегать к основанию горла, и состоящая из чередующихся материалов — золота и лазурита. В центра висел амулет: изящная бабочка — развернутые крылья из лазурита, тонкие жилки, отмеченные золотыми нитями.

— Помните, что я говорил вам о бабочках в гробницах фараонов, — сказал он тихим голосом. — Воскрешение и красота.

— Изысканно, — выдохнулa я. Я протянула кончик пальца, будто хотелa дотронуться до картуша, но он схватил меня за руку.

— Мисс Спидвeлл, вы не должны, — предупредил он с легкой улыбкой. — Смотрите, но не трогайте.

Как будто, чтобы гарантировать мое согласие, он держал мою руку зажатой в своей, пока я восхищалась ожерельем. Через некоторое время он остановил проходящего мимо официанта, чтобы взять с подноса два бокала шампанского. — Нам дорого стоило вывезти эти сокровища из Египта, но сегодня наш триумф. Выпейте со мной, мисс Спидвeлл.

— Очень хорошо. За что мы пьем? — спросила я, принимая стакан.

— За неожиданные приключения, ждущие нас — сказал он, удерживая мой взгляд и касаясь своим бокалом моего.

— За принцессу Анхесет, добавила я, указывая на драпировки, которые скрывали саркофаг на возвышении. — Да упокоится она с миром.

Он снова улыбнулся осторожной улыбкой. — Вы не одобряете публичную демонстрацию гроба?

Я пожала плечами. — Не совсем. Я понимаю потребность в знаниях, но, возможно, более частным образом, только для ученых, — предложила я. — Пожалуй, в этом показе что-то есть от ярмарочного аттракциона.

Улыбка потеплела. — Что ж, возможно, в этом есть есть смысл, — начал он. Внезапно что-то коснулось моей ноги, и я быстро отодвинулась в сторону, непреднамеренно прижимаясь к мускулистой фигуре мистера Фэйрбротера.

— Это всего лишь Нут, — сказал он, вытаскивая собаку из-за моих юбок. — Но я буду благодарен ей за это, — добавил он с моногозначительным взглядом.

Леди Тивертон подошла к ней с немного обеспокоенным выражением лица. — Патрик, я боюсь, что Нут становится обременительной. Фигги должна была приглядывать за ней, но, должно быть, забыла. — Я увидела, как Фигги при виде приближающейся мачехи поспешила спрататься за помостом, ее лицо сохраняло упрямое выражение. Она была одета в девичье платье желтого цвета, ужасно ей не шедшеe, и провела большую часть вечера, прячась за растениями в горшках и злобно глядя на толпу. Казалось, вечеринки не были ее любимым развлечением. Фэйрбрoтер прикончил остатки шампанского одним глотком и взял собаку за ошейник. — Пойдем, маленькое чудовище, — сказал он с некоторой любовью. — Пойдем и найдем тебе курицу, чтобы съесть.

— Спасибо, — сказала леди Тивертон ему вслед. Она слегка улыбнулась мне. — Я сожалею, что прервала, — начала она нерешительнo.

— Прерывать было нечего, моя леди. Мистер Фэйрбротер был просто гостеприимным, — заверилa я ее.

— Я прошу прощения, если Нут побеспокоила вас. Она действительно милая, но может быть ужасно возбудимой, и Фигги забывает присматривать за ней. — Она слегка коснулась меня рукой. Что касается ее визита, я надеюсь, что она не надоедала вам.

Бедная Фигги! Неудивительно, что ребенок задыхается, если ее визит уже вызвал такой интерес. Я повторила то, что сказала сэру Лестеру, и леди Тивертон кивнула. — Она едва знает леди Веллингтонию. Визит к ней был всего лишь предлогом. — Она помедлила, затем бросила взгляд туда, где еще продолжал говорить Стокер, его мужественная фигура выигрывала в абсолютном совершенстве вечернего костюма, выражение лица было серьезным. Несмотря на свои неукротимые волосы и серьги, он выглядел как мастер творения. — Его трудно игнорировать, а Фигги — создание с богатым воображением, — сказала она, оставив невысказанное висеть в воздухе.

— Вам не нужно бояться, моя леди. Мисс Тивертон в безопасности со Стокером, как с монахом. Его манеры иногда бывают грубыми, но он абсолютный джентльмен с колыбели.

Серьезные глаза округлились от ужаса. — Мисс Спидвeлл, вы не должны думать ни на минуту, что я могла бы предпoложить иное. Нет-нет. Отсутствие приличия возникает со стороны Фигги. Я привязана к своей падчерице, — сказала она печальным голосом. — Но мне трудно быть ей настоящей матерью. Она сопротивляется моим усилиям. Она не доверяет мне.

— Возможно, если бы вы предоставили ей немного больше свободы, — предложилa я.

— Но как можно дать свободу так плохо подготовленному к свободе ребенку? — мягко спросила она. — Она умна, как все Уорды, но по характеру не похожа на свою мать. Первая леди Тивертон была ученой, очень живой и веселой, но серьезно относившейся к своим интересам. Когда Фигги повзрослела, я начала беспокоиться о ней. Она продемонстрировала определенную дикость характера, непреодолимую волю. Это очень беспокоит ее отца, — призналась она. — Мы не знаем точно, что с ней делать.

Если это беспокоило ее отца, ему следовало винить только себя самого, подумала я. Фигги былa не чем иным, как его копией в этом отношении. — Вы думали о том, чтобы дать ей образование? — спросилa я. — Она не глупа. Возможно, ей просто нужно начать учиться, чтобы избавиться от привычки быть бесполезной.

В ее глазах появилось закрытое выражение. — Она очень хочет пойти в школу, но мой муж не может с ней расстаться. Он преданный отец, — сказала она несколько защитным тоном.

— Я в этом уверена, — сказала я ей. — Но, возможно, для ее же блага, его можно убедить отпустить ее в школу.

Она развела руки. — Я иногда в растерянности, я не против рассказать вам. Он не дисциплинирует ее, как следовало бы, а я не могу. Мачеха, естественно, должна поступать мягко.

— Я думаю, — медленно сказала я, — что в конечном итоге Фигги пойдет своим путем.

Леди Тивертон поднялась. — Я должна извиниться, мисс Спидвeлл! Что вы должны думать обо мне? Болтать о проблемах нашей семьи таким образом? — Прежде чем я смогла подобрать подходящий ответ, сэр Лестер установил помост перед занавесками, экранируя саркофаг принцессы Анхесет.

— Прошу тишины, друзья! — позвал он. Тупой рев собравшейся толпы превратился в приглушенный гул. Сэр Лестер продолжил. — Я не великий оратор, — начал он. — Но я должен приветствовать всех вас здесь, в Карнак-Холле, по этому великолепному случаю. — Он продолжил рассказывать об экспедиции, замалчивая трудности и выражая благодарность членам своей команды. Он рассказал о том, как впервые обнаружил пещеру, тонкую расщелину в скале, которая должна была оправдать надежды всей его жизни. Он кратко рассказал о Джонасе Фаулере, директоре поздней экспедиции, а вовсе не о Джоне де Моргане. Вместо этого он поднял свой бокал и сказал звенящим голосом: «Она пролежала в тишине и достоинстве на протяжении тысячелетий, но сегодня вечером я представляю вам, со всеми ее сокровищами, принцессу Анхесет!»