Книга Кронштадтский детектив - Олег Мушинский

Она поникла и закрыла лицо платком. Ее плечи задрожали. Я, честно говоря, малость растерялся. Это мокрое дело совсем не по моей части. В таком у нас Семен специалистом слыл. Надо отметить, не зря он таковым считался. Всего несколько фраз, переполненных участием, но не отягощенных смыслом, помогли барышне взять себя в руки.

— Итак, Маргарита Викторовна, продолжим, — спокойно, как будто ничего и не было, прознес я. — Даже пятьдесят тысяч — сумма серьезная. Тут возможны любые варианты. Простите за нескромный вопрос, вам когда исполняется восемнадцать лет?

— Через две недели, — ответила барышня. — В завещании был пункт, что если я выйду замуж раньше, то эти деньги должны быть сразу же выплачены в качестве приданого.

— А вы собираетесь замуж? — спросил я.

— Если бы нашелся достойный человек, — тут она глянула на меня поверх платка и снова спрятала глаза за ним, — тогда, конечно, собралась бы. Только не думаю, что дядя бы это одобрил. Он считает, что с женитьбой никогда не следует торопиться, а без его одобрения я замуж выйти не могу.

Вообще-то, конкретно по этому пункту я с ее дядей был полностью согласен, но вслух говорить этого, конечно, не стал.

— Хм… — протянул я. — Скажите, а что за человек ваш дядя?

Барышня вздохнула, глядя в пол.

— Наверное, я должна вам сказать, что характер у него тяжелый, — ответила она. — Даже слишком. Он вообще человек суровый, чуть что не по нему, сразу в крик. А в последние дни вообще как с цепи сорвался. Я лишний раз боюсь ему на глаза попадаться. С Андреем они постоянно ругались. Вчера так кричали друг на друга, что их, наверное, на улице слышно было.

— По поводу чего?

— Из-за денег.

Дальше со слов барышни нарисовалась банальная история. Купец сверх прочих недостатков оказался человеком прижимистым, если не сказать больше. Какие-то средства он детям выделял на расходы, но этого было мало даже в тринадцать лет, а теперь и вовсе казалось сущими крохами. Как сказала барышня: «Расходы в этом возрасте чуть-чуть другие».

Просьбы о повышении содержания, как правило, заканчивались скандалами, а то и побоями. Андрей стал поигрывать в карты, надеясь хоть так поправить свое финансовое положение, но без особых успехов. Семен на это проворчал, что лучше бы он нашел себе работу или службу какую.

— Так мы работали, — возразила барышня. — Я в лавке товар продавала, Андрей бумагами занимался, но дядя нам ни копейки не платил. Говорил, что это, мол, семейное дело, мы и так на себя работаем. Когда он помрет, нам же больше останется. Только он по-прежнему живой, а вот Андрея уже нет.

Семен покачал головой. Мое мнение о купце тоже упало до весьма низкой отметки. Больше, чтобы отвлечь барышню от неприятной темы, чем с каким-то прицелом, я развернул найденный в кармане утопленника лист бумаги.

— Откуда это у вас?! — вскинулась барышня.

— Нашли в кармане вашего брата. Я так понимаю, композиция вам знакома.

Барышня кивнула.

— Я могу это забрать? — прошептала она. — Как память о брате.

— Конечно, Маргарита Викторовна, но чуть позже, — ответил я. — Вначале расскажите, что это за рисунок?

Барышня ненадолго задумалась. Потом спросила:

— Вы, конечно, слышали легенду о Петровской арке?

— Вообще-то, нет, — не стал лукавить я.

— Ну, нам Мартын рассказывал, — начала барышня. — Простите, не знаю, как его по батюшке. У него заведение неподалеку от нашего магазина, оно «У Мартына» называется.

— Знаю, — кивнул я. — Только я бы не стал верить на слово всему, что он рассказывает. Хотя легенда есть легенда. Как я понимаю, речь в ней шла вот об этой конструкции?

Я постучал указательным пальцем по рисунку.

— Да, Ефим Родионович, — кивнула барышня. — Это Петровская арка. Точнее, маяк в виде арки. Его царь Петр построить хотел, но не успел.

На этот раз для разнообразия кивнул я, сообразив, наконец, о чём шла речь. Про задумку Петра Великого построить маяк в виде огромной арки, под которой корабли проходили бы в Кронштадт, я слышал. Даже видел: в Морском собрании гравюра висела. Правда, особенно я ею не заинтересовался, а потому и не припомнил сразу. Да и сходство было не полным. Арка на гравюре демонстрировала размах замысла, тогда как на рисунке, который я держал в руках, она робко втискивалась в отведенный ей объем.

Однако если из-за каждого замысла Петра Великого в канал бросаться, то в нём от утопленников будет не протолкнуться. У него этих замыслов было столько, что потомкам на полвека хватило и еще осталось. Эта арка относилась к тому, что осталось. Не потянул бюджет российский такую задумку, хотя, согласен, было бы красиво.

— Мартын сказал, что увидеть эту арку может только по-настоящему заблудший человек, — продолжила свой рассказ барышня.

— И ваш брат считал, что это он и есть? — уточнил я.

В ответ снова последовал кивок.

— Да. Он к тому времени к картам всерьез пристрастился, каждую неделю ходил играть. А в легенде сказано, что если проплыть под аркой, то заблудший непременно найдет правильный путь. Маяк укажет. Вы, Ефим Родионович, только не думайте, что я — сумасшедшая. Я сама в это не верила. Но Андрей верил.

— Да, это важно, — процитировал я недавнюю фразу инспектора.

Барышня опять кивнула, прежде чем рассказывать дальше. По ее словам, за последний месяц брат ей все уши прожужжал об этой арке. Мол, если бы он только смог проплыть под ней, то тогда бы не только карты забросил, но и вообще бы со всеми проблемами расквитался, и стал бы приличным человеком. Дядя его, понятное дело, всецело в этом поддерживал.

— Бесовщина какая-то, — проворчал Семен себе под нос.

Барышня кивнула и, вздохнув, развела руками. Мол, ну а я то что могла тут поделать?

— М-да, история, — протянул я. — Стало быть, Маргарита Викторовна, ваш брат основательно загорелся идеей проплыть под этой аркой. С целью, скажем так, обрести правильный путь в жизни и всякие другие блага, какие за этот подвиг полагались. Так?

В ответ последовал еще один кивок и новая порция истории семьи Золотовых. Рисунок этот барышня видела по случаю, а вот приписку снизу — нет, и что она означала, Маргарита Викторовна не знала. Скорее всего, что в указанный период толку от арки должно было быть больше, чем обычно, но Маргарита Викторовна не поручилась бы за это. Саму картинку утопленник при жизни хранил в своем дневнике, и барышня подумать не могла, что он возьмет ее с собой.

— Ну, так я полагаю, он-то думал, что не топиться идет, — заметил я. — Проплывет под аркой, и выплывет прямиком в лучшую жизнь.

— Ага, — кивнула барышня. — Только он плавать не умел. Это настоящее самоубийство было, но он же упертый, как баран! Простите.

— Ничего.