Книга Последние подростки на Земле - Макс Бральер

Поэтому я снова стал спать.

Так же, как сейчас.

Когда я наконец набрался смелости, чтобы выбраться наружу и посмотреть, что происходит, с тех безумных событий на школьной парковке прошло уже девять дней.

И за эти девять дней все было разрушено.

* * *

КХРР-ШШШШШ!

Потрескивающий, шипящий звук врывается в мой кошмарный сон.

Я дважды моргаю. Я плохо понимаю, что происходит. И где я нахожусь.

И снова: КХРР-ШШШШШ!

«Какого черта?» – спрашиваю я, садясь и протирая глаза. Уже утро. Восходящее солнце слепит глаза.

И снова: КХРР-ШШШШШ!

Постепенно стряхиваю с себя утреннее оцепенение. Я помню, где я. В доме на дереве. Сорок третий день с начала Монстр-Апокалипсиса.

А этот звук – это КХРР-ШШШШШ – мне знаком!

Это рация!

Я вскакиваю на ноги. Ну почти. Одна нога еще не проснулась. Я падаю, ударяюсь коленом об пол, но быстро собираюсь с силами, потому что теперь меня не остановить. Лечу к выходу, хромая на одну ногу, так стремительно, что задеваю головой дверной проем. Я практически ныряю вниз за рацией.

Голос на том конце рации произносит:

«Джек, друг мой. Это я. Это Квинт».

Квинт! Он жив!

Но подождите…

И тут мне приходит ужасная, жуткая мысль, от которой вскипает мозг.

А вдруг это ловушка, которую подстроили зомби?

Могли ли зомби и монстры начать разговаривать? Если да, это может стать идеальной уловкой, чтобы меня погубить…

Поэтому я сказал:

– А, Квинт, старина. Один маленький вопросик. Ты живой, да? Ты ведь не какая-то там нежить, которая хочет меня обмануть, обвести вокруг пальца, правда?

– Я очень даже живой, Джек.

Уф-ф!

Подождите…

Это именно то, что сказал бы Квинт-зомби.

Я должен изобразить Мистера невозмутимость.

– Квинт, какое у тебя любимое блюдо? – спрашиваю я.

– Мозги.

Но потом рация снова шипит, и голос Квинта произносит:

– Ха-ха! Шучу, дружище. Брюссельская капуста.

УФ-Ф!

У меня прямо гора с плеч: мой лучший (и единственный) друг жив! И мне даже не хочется троллить его, мол, ему тринадцать лет, а его любимое блюдо – брюссельская капуста.

– Старик, это действительно ты! – восклицаю я.

– Воистину. Условимся о встрече? Мне есть чем удивить тебя.

Квинт воображает себя ученым и, наверное, поэтому считает нужным разговаривать как чудной старик из девятнадцатого века.

Не спрашивайте почему.

– Да! – отвечаю я. – Потусуемся, как в старые добрые времена! Чем займемся? Видеоигры? У меня есть генератор, он дает электричество!

– Да, видеоигры, – говорит Квинт. – Можно будет поиграть. Скоро увидимся, Джек.

Я расплываюсь в улыбке. От уха до уха.

Вот буквально: краешком губ касаюсь мочки уха.

– Квинт, это лучшее, что я слышал в жизни.

«Конец связи», и я по-настоящему просыпаюсь. Зеваю, потягиваюсь, иду в туалет, касаюсь пальцев ног, сплевываю, брызгаю в лицо дождевой водой из ведра, стоящего снаружи.

Пора выстроить маршрут к дому Квинта – и пополнить список Подвигов после конца света.

В моей штаб-квартире на дереве есть меловая доска. Я прихватил ее в начальной школе по соседству, когда наконец вспомнил, какой я смельчак, и выбрался на разведку.

Она здоровенная, ее можно переворачивать и писать с обеих сторон.

Это очень удобно. К тому же, пользуясь ею, я чувствую себя генералом времен Второй мировой.

На прошлой неделе, исследуя библиотеку, я нашел старую, где-то 1950-х годов, карту нашего города. Я прикрепил ее к доске и делал в важных местах коротенькие пометки. По мере того как я узнавал все больше о монстрах и о творящихся в городе ужасах, я обновлял надписи. И вот что я выяснил на сегодняшний день…

Я продумываю маршрут к дому Квинта, а потом одеваюсь. Моя нынешняя одежда – это нечто экстрасуперужасное и отстойное. Она больше похожа на придуманный в последнюю минуту костюм для Хеллоуина, чем на то, что реально помогает выжить.

Единственная приличная часть моего прикида – это оружие.

Убийце монстров необходимо надежное оружие.

Чаще всего я использую покореженную бейсбольную биту – ту, которой я дубасил Гррыгха по голове. Я называю ее «Луисвильский резак»: когда-то это была фирменная бита «Луисвильский отбивающий», а потом она превратилась в расколотую, заостренную деревяшку, которой можно кого-нибудь резануть, ну вы понимаете.

Но Луисвильским резаком я кромсаю только больших монстров. Не зомби.

У меня есть свой кодекс, и этот кодекс гласит, что я не нападаю с резаком на зомби.

Зомби когда-то были людьми! Не их вина, что они стали зомби. Я никогда не бью их по голове своей остроконечной битой-мечом. Это просто неприемлемо.

Так что с зомби я сражаюсь с помощью видавшей виды хоккейной клюшки. Один удар по башке – и идешь себе дальше.

Раньше у меня была Ручная Ракета (по сути, просто очень ухватистая рогатка), но наш учитель естествознания мистер Мэндо отобрал ее у меня уже на третий день.

Уф, ну и моя обувь… С обувью вообще завал.

Моя опекунша навязала мне эти поношенные кроссовки со светодиодами – такими маленькими красными лампочками, которые вспыхивают при каждом шаге. Такие в основном первоклашки носят.