Книга Невинная обманщица - Барбара Картленд

Дядя Герберт расхохотался:

— Если вы и впрямь воображаете, что в таком наряде можете появиться в приличном обществе, должен вас огорчить, моя милая племянница. По правде говоря, ты выглядишь совершенной простушкой. Прическа — еще куда ни шло, по крайней мере, ее можно прикрыть шляпкой, но платье, платье… Если вы покажетесь в нем на улице, то выставите себя на посмешище всей столичной публике!

— Не сомневаюсь в справедливости ваших слов, — с достоинством возразила Манелла. — Однако мне ближе убеждения моего отца, который всегда говорил, что надо покупать только то, за что можешь заплатить.

Она рассчитывала, что дядя смутится, но тот в ответ захохотал еще громче и противнее:

— Может быть, вашего дорогого папочку устраивало, что его дочка сохнет в безвестности, в этой глухомани, среди репы и капусты. А вот я увезу вас в большой мир, в тот мир, где обитают достойные люди, которые будут полезны нам обоим.

Манелла сразу же поняла, что опекун имеет в виду герцога, и ее лицо стало каменным.

Герцог внимательно, будто оценивая вещь, посмотрел на нее и заявил:

— Может быть, ему и покажется забавным, что вы этакая «сельская красотка», настоящий розанчик. Однако мы не можем так рисковать.

Помедлив, он продолжал:

— Нет, риск был бы слишком велик! Я должен вывести вас в свет как следует одетой, с приличной куафюрой, может быть, стоит даже слегка подкрасить вам губы, чтобы они блестели и казались привлекательнее.

Слова дяди производили на Манеллу такое впечатление, будто она слушала не человеческую речь, а шипение змеи.

Ей хотелось бросить ему в лицо, что никакая сила в мире не заставит ее пойти под венец с герцогом, равно как с любым другим мужчиной, что она выйдет замуж не иначе, как по своему выбору.

Но девушка прекрасно понимала, что такая искренность и горячность были бы совершенно неуместны. У ее дяди, хотя он и был аристократом, начисто отсутствовала чувствительность. В те времена чувствительность было принято считать привилегией высших классов. Тем не менее Манелла, много общавшаяся с крестьянами, которых иногда лечила, иногда учила, не знала такого черствого человека, как граф Герберт.

Дядя стремился в жизни только к одному — получить выгоду лично для себя.

Манелла молча положила на стол салфетку, закончив обед:

— Полагаю, вы извините меня. Я бы предпочла оставить вас за портвейном, если он у вас, конечно, есть.

— Отрадно видеть, что вас научили хоть каким-то манерам, — презрительно заметил граф. — Однако я уверен, что вы очень многого не знаете из области этикета.

Манелла решительно поднялась, не желая опровергать вздорные слова дяди.

— Прошу меня простить, дядя Герберт, — невозмутимо сказала она. — Я пойду прилягу. Завтра мне предстоит много хлопот, если вы действительно наметили переезд в Лондон на послезавтра.

— Пожалуй, вам придется захватить с собой на первое время кое-что из тряпья, которое вы носите здесь, называя платьями, — заметил граф. — Как только герцогиня подберет для вас приличные наряды, мы сможем сжечь все эти лохмотья, тем более что они только для этого и годятся.

«Как он смеет так говорить! — возмутилась про себя Манелла. — Неужели он не сознает, что я одета так бедно исключительно из-за его расточительности. Сколько времени я уже не могу сшить себе обновки!»

Почему он позволяет себе насмехаться над ней, называя простушкой, только потому, что она не похожа на дам, с которыми он развлекался в столице?

Судя по отзывам всех, кто знал дядю Герберта, именно эти женщины втягивали его в один скандал за другим.

Плотно сжав губы, словно усилием воли заставляя себя смолчать, Манелла сделала вежливый реверанс и повернулась к двери.

— И не забудьте, что завтра приезжает лорд Ламберн, — крикнул дядя ей вдогонку. — Причешите-ка получше своего кобеля! А то у него такой вид, словно он только что прибежал со свалки!

Манелла поняла, что он нарочно старается вызвать ее на дерзость.

Но она ничего не ответила.

Лишь оказавшись на лестнице и взбегая по ступеням — за ней, как всегда, бежал Флэш, — она вслух сказала себе:

— Не-на-ви-жу! Я его ненавижу! Ненавижу!

Глава 2

Утреннее солнце, едва выглянув из-за горизонта, застало Манеллу уже на ногах. За всю ночь девушка так и не сомкнула глаз. Тревожные мысли, всевозможные планы, сомнения и опасения не давали ей спать.

Быстро одевшись, Манелла накинула на плечи легкую шаль.

Она решила взять с собой три самых простых муслиновых платья — на лето в ее гардеробе их имелось всего пять, и ни одно из них не отличалось хоть сколько-нибудь замысловатым фасоном. Приходилось надеяться, что эти скромные наряды не слишком помнутся и ей удастся обойтись ими до осени. О том, как устроится ее жизнь к наступлению сентября, что с ней будет зимой, Манелла предпочитала не думать.

Она также взяла две пары туфель, а, кроме того, с вечера приготовила кое-какие необходимые мелочи.

Накануне поздно ночью, когда дядя ушел спать, Манелла пробралась в оружейную. Ее отец, всю жизнь увлекаясь охотой, не мог обойтись без этой комнаты, которая пользовалась вниманием у всех поколений графов Эйвонсдейлов. Там Манелла выбрала один из отцовских дуэльных пистолетов.

Она мало разбиралась в достоинствах огнестрельного оружия, но, во-первых, была уверена, что ее отец не мог держать плохих пистолетов, во-вторых, надеялась, что до стрельбы не дойдет и в критической ситуации ей удастся запугать противника, не спуская курка.

Поэтому она выбрала пистолет среднего размера — не очень большой, чтобы не мучить Герона лишней тяжестью, но все-таки достаточно внушительный, чтобы произвести впечатление на злодея, который мог повстречаться ей на пути.

В Манелле, прожившей всю жизнь в деревне, невероятная наивность в одних вопросах сочеталась с достаточной искушенностью — в других. К тому же у нее был весьма развит здравый смысл.

Так, она прекрасно знала, что на пути ей вполне могли встретиться те, кого туманно именовали «лихие люди», то есть, попросту говоря, разбойники.

Правда, у нее не было ни драгоценностей, ни денег, но красавец Герон настолько бросался в глаза, что на него польстился бы любой последователь легендарного Робина Гуда. Ей не однажды приходилось слышать рассказы о том, как разбойники в первую очередь отбирали у своих жертв лошадей.

Итак, она твердо решила, что будет отстаивать свою собственность с помощью дуэльного пистолета. При этом она заранее молила бога, чтобы он уберег ее от необходимости пускать его в ход и брать грех на душу.

Неразрешенным долго оставался вопрос о наличности.

После матери у Манеллы остались кое-какие украшения, не очень старинные и совсем не ценные. Это были вещицы, которые отец дарил ей на разные праздники.