Книга Люкке - Микаэла Блэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Харальд наклонился к переднему сиденью.
– Послушайте, я понимаю, что вы должны рассматривать самые разные альтернативы, но я знаю свою дочь – она никогда бы никуда не ушла одна. Мы теряем драгоценное время. Послушайте нас. Надо начать поиски, – сказал Харальд.
Дождь усилился и лупил по крыше так, словно в нее заколачивали гвозди.
– Мы делаем то, что можем.
Фраза звучала заученно и совсем неубедительно.
– Хотя это большой район, она не могла уйти далеко, но мы ничего не исключаем. Ладугордсйердет, Юртхаген и Северный Юргорден. У вас есть фотография Люкке?
Хелена достала телефон и начала листать фотографии, но ей попадались только снимки квартир, которые она продавала.
Харальд, похоже, принялся делать то же самое, но вскоре, ни слова не говоря, положил телефон в карман.
«Наверняка – одни фото сына», – невольно подумала Хелена.
Наконец она нашла фотографию Люкке, сделанную на Пасху. Не очень удачная фотография, но лучше, чем ничего. Они пошли в Скансен. У Люкке выпал передний зуб, и по старой семейной традиции она могла загадать желание. Люкке захотела провести день в Скансене вместе с мамой.
Хелена вспомнила, как она удивилась, когда Люкке не попросила взять велосипеды или что-то в этом роде. Но Люкке настаивала на своем, и хотя у Хелены на самом деле не было времени, они поехали в Скансен. Еще одна жалкая попытка стать хорошей мамой. Они пошли в зоопарк посмотреть на животных, но это был один сплошной стресс. Во второй половине дня Хелена должна была показывать квартиры, и ей нужно было успеть сделать до этого массу дел. Внезапно Люкке начала кричать и плакать и успокоить ее было невозможно. Люди смотрели на нее с осуждением. Плохая мама. «Сосредоточьтесь на животных и перестаньте на нас смотреть», – вот что она тогда подумала. Откуда незнакомым людям знать о том, каково ей приходится?
Она протянула телефон.
– Годится. Я перешлю ее на свой телефон? – спросил полицейский.
Хелена кивнула.
– Каким будет ваш следующий шаг? – спросил Харальд. – Наверное, надо подключить отряд местной полиции?
– Можно открыть дверь, а то воздуха не хватает. – Хелена дернула ручку. – Пожалуйста, откройте дверь, – опять попросила она и стянула слишком плотно прилегающую к телу куртку.
– У вас есть вертолеты с тепловизорами? – спросил Харальд.
– Давайте все по порядку. У Люкке есть телефон?
Харальд покачал головой.
– Нет, мы собирались купить ей телефон, но…
– У Харальда другие приоритеты, – оборвала его Хелена. – Он должен был оплачивать расходы на содержание Люкке, но он предпочел тратить все деньги на свою новую семью.
Харальд проигнорировал ее и продолжил:
– …но она еще слишком мала.
– Мне не хватает воздуха, откройте дверь.
– Мы разошлем везде приметы, чтобы водители такси тоже получили эту информацию. Сейчас мы вызовем сюда подкрепление.
– Не отходите далеко, – сказал другой полицейский наконец, открыв дверь.
Хелена выскочила из машины. Сделала несколько глубоких вдохов и подняла лицо вверх, подставив его дождю.
Эллен бесцельно колесила по городу, пытаясь отвлечься. Она много раз набирала номер своей мамы, но так и не позвонила. Сказать ей было нечего, и она сделала музыку погромче.
По ветровому стеклу стекали потоки дождя.
Она сосредоточенно слушала музыку на предельной громкости. Самое милое дело.
Вместо того чтобы поехать домой, она решила вернуться обратно на работу, хотя делать этого не следовало.
Она миновала Йердет и свернула на улицу Тегельуддсвеген.
Несмотря на неистовую работу дворников, все равно ничего не было видно, и она в который раз напомнила себе о том, что надо поменять резинки на щетках.
Темнота не прибавляла видимости. В лужах отражался свет автомобильных фар.
Но, подъехав к зданию ТВ4, она не завернула на парковку, а почему-то проехала мимо и поехала дальше в сторону улицы Лидингёвеген, большой магистрали, соединяющей районы Лидингё и Эстермальм. По этой дороге теперь ездили все ее друзья. Как только у них появлялись дети, они переезжали в виллы на остров Лидингё.
Светофор на перекрестке горел красным.
Эллен побарабанила пальцами по рулю. Что она делает? Она что, поедет на Королевский теннисный корт?
Светофор переключился на желтый.
А она это выдержит?
Зеленый.
Она ударила по рулю, чтобы заглушить нарождающиеся в ней чувства.
Опять зажегся красный свет.
Она сделала несколько глубоких вдохов.
– Смерть, смерть, смерть, – закричала она.
И тут она увидела, как полицейская машина въезжает на корт через парадный въезд, который обычно закрыт. Возможно, его открыли из-за обстоятельств.
Обстоятельств.
Когда во второй раз загорелся зеленый, она наконец решилась, пересекла Лидингёвеген, въехала в деревянные ворота вслед за полицейской машиной и остановилась немного поодаль от трех полицейских машин, которые уже припарковались у корта.
Ей не нужно здесь быть.
Она подпрыгнула от стука в стекло машины. Увидев хорошо знакомое лицо, тихо вздохнула, но опустила стекло.
– Что такая красотка делает тут ночью? – к ней склонился Раггар. – Моет машину под дождем или просто едет мимо, зная, что я здесь? – Он подмигнул одним глазом, одновременно причмокнув губами. – Ладно, шутки в сторону. Журналисты нам здесь не нужны.
«Так необычно», – подумала Эллен.
Дождь начал быстро затекать в машину, а ветер трепал ей волосы.
– Как дела?
– Да так, ничего нового. Только что сюда прибыл патруль с собакой, который прочесывает окрестности. Мы найдем ее раньше, чем ты проснешься.
Какой же он крупный и самоуверенный. Она впервые встретилась с ним много лет назад, когда он работал охранником в уличном кафе Кухня, которое во времена ее учебы в гимназии находилось в помещении. Эллен тогда была еще слишком юной, чтобы ходить в такие заведения. Но он обычно всегда пускал ее с приятелями. Она вспомнила, как он хвастался сшитой на заказ одеждой – ведь он такой большой и вообще одни сплошные мускулы. Возможно, то же самое было и с полицейской формой. Теперь он работал в городской полиции, и она часто на него натыкалась. Его звали Раггар. По слухам особой смекалкой он не отличался. Наверняка его просили вести себя тихо, когда бригада выезжала на место преступления, чтобы он не опростоволосился. На шее он сделал себе татуировку: If you can’t do the time, don’t do the crime[1].
