Книга Звездочка моя! - Жаклин Уилсон

Она попыталась в темноте сунуть ему соску, но он все вертится, не может успокоиться и всхлипывает.

— Пойду найду какую-нибудь девушку, чтобы помогла с ним, — сказал папа.

— Солнце, давай, утихомирь брата, — сказала мама и быстро посадила его мне на колени.

Я крепко держу его руки, но не обнимаю, потому что он этого терпеть не может.

— Я мама Тигрмена, мы в большой норе, нам тепло и уютно, нам надо сидеть тихо-тихо, иначе придет плохой человек и схватит нас, — прошептала я ему на ухо.

Я уткнулась в его шелковую макушку подбородком и поводила туда-сюда, туда-сюда. Наконец через минуту он расслабился. Забрался повыше мне на руки, наклонил голову и — чмок-чмок-чмок — засосал соску.

Конфетка, пока никто не видит, сосет палец, прижавшись к маме и поглаживая ее мягкую атласную юбку. Мама села ближе к папе, а он широко расставил ноги, слегка ссутулился, раскинул руки, положил на спинки кресел.

Интересно, куда села большеротая девушка? Такое чувство, что она втиснулась на мое кресло и шепчет на ухо: «Берегитесь! Вы изображаете счастливое семейство, но я вас достану».

Мало-помалу я втягиваюсь в фильм. Мне тоже нравится группа «Милки Стар», особенно Дейви, барабанщик, он там самый младший и очень смешной. Остальные трое суперкрутые, а маленький Дейви вечно просыпает, до него никогда сразу не доходят шутки. Он сам на протяжении всего фильма ходячий анекдот — то шлепнется на лестнице, то поскользнется на банановой кожуре. За его друзьями все время гоняются девушки, и среди них Большеротиха, которая раздает поцелуи направо и налево. А Дейва так никто и не поцеловал.

В моей голове одновременно идет совсем другой фильм, и главная героиня там я. Мне лет на шесть-семь больше, чем сейчас, и как-то раз на улице на меня налетел Дейв. Мы расхохотались, потом начали извиняться, а потом вместе пошли пить кофе. К концу вечера мы стали уже совсем близки. Дейв разрешил мне поиграть на его барабанах, и у меня так хорошо это получается, что меня берут в группу, и мы с Дейвом барабаним вместе до конца наших дней…

Зал грянул от хохота, и я, очнувшись, увидела реального Дейви, и вдруг на экране появился папа. Он идет по Сохо-стрит, волосы спрятаны под бандану, длинное черное кожаное пальто развевается на ветру, а за углом все четверо из «Милки Стар». Увидев его, они ахнули, затараторили, схватились друг за друга, потом бухнулись на колени и воскликнули: «Как же мы ничтожны, Дэнни!» И тогда папа с гордым видом поставил ногу одному из них на плечи, раскинул руки в стороны и стоит с гордым видом, будто он дрессировщик, а они четыре непослушных львенка.

Снова взрыв хохота в зале, папа тоже хохочет, запрокинув голову. Он сел ровней, стал казаться больше, чем есть, и засмеялся громче и заразительней всех. Мама хохочет вместе с ним, Конфетка тоже хихикает, подпрыгивая на сиденье. Даже Ас проснулся и сквозь соску пролепетал:

— Шматйи — папа! Шматйи — папа!

Я и смотрю. Я внимательно смотрю на киношного папу: он гордо шагает по улице, легко машет рукой всем четверым ребятам из «Милки Стар». По улице за ним, визжа и спотыкаясь, семенят две старушки в ортопедической обуви с тележками из магазина. Фоном идет слегка искаженная мелодия «Навеки, навсегда», но на словах «Когда подует ветер» в конце припева она выровнялась, и сильный порыв ветра сорвал бандану с папиной головы, спутал волосы, и он тоже споткнулся, будто старик.

Зрители в зале снова хохочут, но я ничего смешного не вижу. Смех у них теперь совсем другой. Наверное, им смешно, что отец состарился и уже не так крут и свеж, как мальчишки из «Милки Стар».

Папа засмеялся, но уже потише. Он склонился вперед и смотрит на экране на свое собственное огромное лицо, где видна каждая пора, каждая мелкая морщинка. Смена кадра, папа пропал, перед нами снова мальчики из «Милки Стар». Зрители угомонились. Конфетка заерзала.

— А когда снова покажут папу? — громко зашептала она маме.

— Скоро, — ответила мама, но неуверенно. — Смотри на «Милки Стар», они же тебе нравятся.

— Папа мне нравится больше, — ответила Конфетка.

Зрители вокруг услышали ее слова и восхищенно заохали, а папа взял ее на руки и посадил на колени. И снова волна восторга по рядам: ах, этот Дэнни Килман и его младшая очаровашка по имени Конфетка.

Ровно так ее и назвали в одной из статей журнала «Привет, звезды!»: «Дэнни Килман со своей младшей очаровашкой по имени Конфетка на веселой семейной прогулке». Фотография сделана прошлым летом, во время благотворительного базара, папа там катается на карусели. Он на белой лошади, Конфетка впереди, сжимает золотую резную ручку. Волосы у папы опять спутаны, но он совсем не старый, наверное потому, что смеется. Конфетка тоже хохочет. На ней белая блузка с рюшами и розовые шортики, а между блузкой и шортиками виден плоский и загорелый животик. Так нечестно. Почему я не такая же малышка и красотка, как она, почему у меня нет таких же длинных волос и совершенно плоского животика?

Я снова смотрю на экран и вижу Дейви, но он меня совсем не замечает. Папу больше в фильме не показали, а мальчики в первый раз вышли на сцену в темных растрепанных париках и банданах, в странных темных костюмах в папином стиле и с огромными перстнями на пальцах. Зал ревет от хохота, потому что мальчики хотели выглядеть круто, а вышло нелепо. Зрители на экране тоже смеются и прогоняют «Милки Стар» со сцены. В итоге ребята пригласили другого менеджера, он снял с них парики, выбросил костюмы и украшения и выгнал их на сцену в обычных футболках и джинсах. И тут все увидели, как же здорово они смотрятся! Их карьера стремительно пошла вверх, они разбогатели, прославились, и у каждого теперь по шикарной девушке, даже у Дейви.

Титры оформили мультяшными версиями всех главных героев фильма. Есть и мульт про папу: он гордо шагает по улице, а потом взлетает, подхваченный порывом ветра, руки в стороны, ноги болтаются. Ветром с него срывает бандану и вместе с ней половину его волос.

Папа что-то вполголоса сказал маме. В зале уже включили свет, и оба они очень серьезные. Но люди, проходя мимо рядов, стали хвалить его: «Дэнни, ты был великолепен!», «Дэнни, ты просто класс!», «Ты затмил всех своей игрой!», и папа натянуто улыбнулся, закивал и снова что-то вполголоса сказал маме.

Ас еще не проснулся и висит у меня на руках как обезьянка, и я продвигаюсь вместе с ним к выходу. Конфетка тоже очень устала. Она бледна, тени размазались, но, услышав в толпе о вечеринке в честь премьеры фильма в ночном клубе «Ливень», Конфетка захлопала в ладоши:

— Вечеринка! Пойдемте туда скорей, там же будут мальчики из «Милки Стар»!

— Никаких вечеринок, — отрезал папа. — Ты едешь домой. Тебе давным-давно пора быть в постели, маленькая мисс.

Мама забеспокоилась.

— Давай я попрошу Джона отвезти детей, а Клаудия их уложит. А мы с тобой пойдем на вечеринку, — быстро придумала она.

Она ни за что не отпустит папу в клуб, там ведь наверняка будет Большеротиха.