Книга Золотые времена - Александр Силецкий

– Да вы что? – растерялся капитан. – Вы серьезно? Я не справлюсь один.

– Ты, кэп, говори, – успокоил его Ривалдуй, – а мы поддакивать будем.

– Но это предательство!

– Кэп, мы не предатели, – звенящим голосом и со скорбной миной на лице признался Пупель Еня. – Просто мы поняли, что это дело – не для нас. Всю жизнь мечтали, надеялись, а теперь вот, когда встали перед фактом… Зря надеялись. Заряд не тот.

– Ну-ну. Поздно сообразили, – пробурчал Матрай Докука. – Кончились каникулы. Эти орлы уже здесь!

Пункт шестой

Аборигены, замерев невдалеке, молчали и лишь шумно переводили дух.

Потом разом выстроились, точно выставили футбольную стенку, и глупо и просветленно заулыбались.

Матрай Докука, нахохлившись, незаметно ткнул своих спутников в бока.

И тотчас все трое заулыбались в ответ, однако вышло это как-то нарочито и даже странно, будто некто разом приложил к их лицам маски с растянутым до ушей ртами, из уголков которых вызывающе торчали дымящиеся окурки.

Так они на сколько-то времени и застыли друг против друга: туземцы – сбившись в плотную шеренгу, а космонавты – верхом на ящиках.

И никто не отваживался первым сделать хоть одно движение…

Только на лицах у всех продолжали блудливо играть восторженно-приторные улыбки. Да бегающие глазки смотрели с опаской и подозрением.

Наконец сигарета у Ривалдуя почти совсем догорела и обожгла ему губу.

Он подавился, тихо взвыл и выплюнул чинарик.

Аборигены вздрогнули и заулыбались еще шире.

Бравых спейсотусовщиков от такой накладки прошиб холодный пот.

– Н-ну, – не выдержал Пупель Еня, на всякий случай кося рот и стараясь, чтобы губы почти не шевелились, – так мы и будем сидеть?

– Посидим, – кислым голосом отозвался капитан, кося рот в другую сторону.

– Чего мы ждем?

– Подождем… Пусть они чего-нибудь скажут.

Но туземцы, радостно осклабясь и закатив глаза, казалось, не вменяли.

– Черт знает что, – прошипел тихонько Ривалдуй, – я ногу отсидел.

– Попрыгай, если хочешь, – еще тише прошипел в ответ Матрай Докука.

Ривалдуй крепко зажмурился, собрался с духом и – слез с ящика.

Аборигены робко отшатнулись.

– Боятся, – с нотками ревнивой радости констатировал капитан.

Аборигены сбились в кучу, один из них, тревожно зыркая в сторону космонавтов, что-то пролопотал на ухо своему соседу – тот согласно кивнул, и трое пришельцев опять, как и в самом начале, умильно уставились перед собой.

– А у них палки с крючками, – сказал Ривалдуй.

– Ну и что? – спросил Пупель Еня.

– Так, ничего.

– Много ты знаешь!

– А все равно – не люблю я так. Не люблю, когда на меня глаза пялят.

– Вот и ты тоже пяль!

– А я что, по-твоему, делаю?

– Слушай, кэп, ну, скажи им хоть что-нибудь, – взмолился Пупель Еня. – Я с ума сойду от этой… неопределенности. Да-да!

Матрай Докука счел за лучшее промолчать и лишь сосредоточенно начал взбивать густые бакенбарды.

– Так ведь они уйдут, – предупредил Пупель Еня. – Постоят-постоят – и уйдут. Чего им тут время терять? А потом будут всем говорить, что мы какие-то придурки. Двух слов связать не можем.

– Я им покажу придурков! – оскорбился капитан.

– Тогда скажи что-нибудь.

Матрай Докука принялся с отсутствующим видом смотреть на облака.

– А они на разбойников похожи, – вдруг задумчиво заключил Ривалдуй. – И глаза у них бегают, и одежда рваная. В натуре – колдыри! С детства запуганные головорезы. Небось, удрали…

– Ну, ты уж скажешь! – усмехнулся Пупель Еня, поправляя на носу очки. – Удрали!.. Впрочем… Мир чужой, непредсказуемый! Тяжелая у них, как видно, жизнь. Борьба видов… Мичуринский отбор… Жаль их. Жаль!

И эти, вовремя произнесенные слова решили дело.

– Да, мой милый, – воодушевился капитан, – ты совершенно прав. Мы – гуманисты. И потому наш долг: сделать так, чтоб всем им стало несравненно лучше, чтоб они догнали нас и даже перегнали – хоть по всем статьям! Нам ведь не жалко. Пусть!.. Пускай Земля потом с ними возится. Подарочек ей в душу!..

– Так-так-так… Ты все же будешь говорить, кэп? – осведомился Пупель Еня.

– Да! Теперь-то я им всё скажу!

Он резво вскочил на ноги, лихо притопнул, словно проверяя прочность ящика, выпрямился во весь свой маленький рост, даже на цыпочки привстал и величественно простер правую руку перед собой, левой одновременно отирая пот со лба.

Аборигены пугливо съежились и со всей очевидностью изготовились бежать.

– Собратья, верные соратники по интеллекту! – набрав в легкие как можно больше воздуха, грянул капитан. – Братишечки, братва… – упавшим голосом повторил он и закашлялся. Но тотчас рука его завибрировала с непостижимой быстротой, а волосы на парике от страсти, охватившей капитана, встали дыбом: – Наконец-то! Все-таки – свершилось! Великий миг настал! Привет вам от нас! Привет вам от всех! Соединяйтесь, радуйтесь, живите! Мы рады видеть вас! А вы? – Он перевел немного дух и снова взвыл: – Мы прилетели к вам с Лигера-Столбового, вон откуда! – Он авторитетно ткнул пальцем в небо. – Разум ищем! Братский! Мы не привередливы – нам хоть какой… И вот вы – здесь! И вот мы – тут! Ура нам всем! Чем занимаетесь? Счастливы ли вы? Какие ваши идеалы? Каковы успехи? Мы должны знать всё. Доверие, доверие и еще раз доверие. Разбойничать не будем. Ну, так что же?

Он умолк, довольный своей речью, и выжидательно посмотрел на аборигенов.

– Во, силен старик! – с восхищением пробормотал Ривалдуй. – Эк его прорвало!.. Король переговоров! Цицерон вселенский! А еще сопротивлялся…

Один из туземцев, чуть посовещавшись с коллегами, выступил вперед и внятно произнес:

– Учевто адгот. Укчур итолозоп!

Космонавты замерли, ожидая, что тот скажет дальше, но туземец умолк, томно склонил голову набок и, шаркнув ножкой, отступил к своим товарищам.

Тогда капитан распорядился:

– Ривалдуй! Заводи лингвоперчик! Живо! Маэстров надобно понять!

– Давай-давай, – счастливо засмеялся Пупель Еня.

Ривалдуй опрометью кинулся к стоявшему поблизости особо красочному ящику, на стенках которого по синему фону огненными буквами было намалевано: «Лингвистическая Первочитающая Каламбурация. Не подпущать!», выгреб из него некое никелированное диво с медной пастью чеканного динамика, крутанул подряд все ручки, надавил подряд все кнопки и, поплевав три раза через левое плечо, шепнул: