Книга Меч императора - Всеволод Кукушкин

Это означало, что решение согласовано и утверждено.

* * *

На минуту Гнап замолк, вспомнив ситуацию, которая случилась в Ливадии за несколько минут до начала разговора Сталина с Рузвельтом. Сталин вместе с сопровождающими шел к переговорной и вдруг из-за двери послышался звон разбившегося стекла. Первым вошел начальник охраны, уже положивший руку на кобуру пистолета. А увидел он девушку в белом передничке, которая спешно собирала с пола осколки разбившегося фужера. Сталин понял, что никакой опасности нет, и вошел следом. Девушка уже готова была расплакаться, но вдруг Иосиф Виссарионович как-то добро, мягко сказал: «Это хорошо, не расстраивайтесь. Вас как зовут?»

– Магдалина, товарищ Сталин. Магдалина Исина.

Сталин несколько удивился такому необычному для комсомолки имени и с удовольствием добавил.

– Это хорошо Магдалина, к свадьбе.

Потом он повернулся к сопровождавшим и добавил: «Вот так, товарищи, будет скоро мирная жизнь налаживаться, будем на свадьбах плясать и стаканы на счастье бить».

Магдалина и сотрудники охраны вышли, и Сталин обратился к Гнапу, еще под впечатлением своих же слов о счастливых приметах, «хорошая примета, к добру. Может, и нам удача будет сопутствовать».

На столе уже были разложены карты будущего театра венных действий.

В переговорах с Рузвельтом Сталин особенно подчеркивал, что Советский Союз вступит в войну с Японией при условии восстановления суверенитета над территориями, которые были утрачены после русско-японской войны 1905 года. Президент согласился – он ни в коем случае не хотел затягивания войны еще на год, Сталин также понимал, что миллионная квантунская армия может оказаться твердым орешком. Сразу после Ялты генералу Гнапу было дано задание срочно готовить опытных людей для выполнения ответственных заданий на дальнем востоке.

И вот теперь генерал Гнап вспомнил тот случай и подумал про себя: «может быть и тебе, Рудик, удача улыбнется».

* * *

Генерал, как и положено, вписал в специальный формуляр, что папка выдана подполковнику Соболевскому, а Рудольф расписался, что получил ее. Поручение все-таки было сделано мягко, без какого-то повелительного наклонения в разговоре. Другое дело, что отказаться от него нельзя.

– По нашим данным этот император Китая, а вернее мелкого Маньчжоу-Го, которое мы не признали, как самостоятельное государство, находится на Севере, – Анатолий Павлович немного косил на левый глаз, а потому точно сказать, куда именно он смотрит, было трудно. – Большой интерес к нему проявляют сейчас наши американские союзники. Но по нашим каналам друзья из Японии сообщили о местонахождении Пу И, и дали понять, что они предпочли бы, чтобы он попал к нам. Японцы не очень хотят усиления позиции США в Китае. Впрочем, и им самим этот император не больно нужен, они постараются от него избавиться – он слишком много знает и может это рассказать. Тут есть его личностные характеристики. Ничего особенного собой не представляет, но является символом, а для китайцев это значит многое. Неплохо образован, свободно владеет английским языком. Женат. Есть наложницы – по рангу положено.

При этом оба улыбнулись, а Рудольф еще и понимающе хмыкнул. Сам он почти десять лет колесил по еще довоенной Европе и неплохо знал, как обращаться с любовницами, и чем они отличаются от наложниц.

– Да, ближе к отправке получишь инструкции, с кем встречаться и все, что положено в таких случаях, – завершил разговор генерал, не в первый раз отправлявший своих людей на задания. – Завтра у тебя встреча с сотрудником дальневосточного отдела, он введет тебя в курс дела.

На том и расстались. Ненадолго.

* * *

Капитан Алексей Залевский оказался приятным, интеллигентным молодым человеком в хорошем костюме, а элегантно повязанный классическим узлом галстук подтверждал, что мужчина аккуратист.

Она сидели за большим столом, на котором были разложены карты, рядом лежали стопочкой папки с материалами, которые могут понадобиться. Алексей решил сначала рассказать об общей ситуации и начал издалека.

– В 1927 году в Токио проходила конференция по председательством тогдашнего премьер-министра Танаки. Япония уже тогда отделяла Манчжурию и Монголию от Китая. Это было продиктовано ее особыми интересами. В «меморандуме Танаки» была зафиксирована необходимость войны против СССР, а для военного броска в Сибирь и за Байкал как раз удобнее всего использовать Манчжурию и Монголию. Японцы никогда не оставляли планы вернуться в Россию и добраться до ресурсов СССР… А вот за время хозяйничанья в Китае они уверовали в свою особую роль в Азии.

– А как им удалось без сопротивления захватить Манчжурию?

– Это была специальная операция, очень грамотная и четкая. В Китае оказался не у дел император Пу И, которого еще называли Айсингоро. Его возвели на трон специально созданной страны, которую объявили монархией, а Пу И – последним императором из династии Цин. Так что японская армия находится в Манчжурии не как оккупационная, а так – по договору. Кстати, американцы не возражали против создания нового государства на границе с СССР. Они знали, что японцы не отказывались от своих планов агрессии.

– Если я правильно помню, мы не раз предлагали Японии заключить пакт о ненападении, но что-то все время мешало, – заметил Соболевский.

– Манчжоу го, как государство мы не признавали, но все-таки даже открыли манчжурские консульства. Нам было ясно, кто там осел, начиная с атамана Семенова.

* * *

В начале июля Соболевскому сообщили, что в Монголию переброшена 6-я танковая армия из Чехословакии. И не просто танковая, а еще и гвардейская. После европейской весны бойцам пришлось привыкать к жаре, оно бы и ничего, но всех мучили столбы горячей пыли, в которой пришлось двигаться к Большому Хингану. А тут еще на неделю обрушились ливни – пустыня превратилась в глиняную кашу, грязь непролазная. Но все-таки добрались до Тунляо, где Малиновский распорядился поставить штаб и политотдел.

Рудольф Иоганнович Соболевский – такое отчество канцеляристке оказалось проще вписать в документы, чем его настоящее Иоганнесович – прилетел в Читу 21 июля и встретил в штабе нескольких знакомых еще по варшавскому делу.

Перед десантированием в Польшу они с Иваном Рыбчонком несколько дней провели вместе под Минском. Прорабатывали легенды. Договаривались, как будут держать связь, если возникнет надобность, как обмениваться информацией. Рудольф должен был работать с поляками, а Иван – белорус, но с чисто арийской внешностью – выйти на немцев. Кому-то из них могло повезти больше, кому-то меньше, а вообще – для обоих риск был смертельный. Их сбросили с парашютами ночью, километрах в десяти от Варшавы. И они порознь, пожав руки на прощание, направились в город.

Тогда все прошло хотя и с трудностями, но, главное, без потерь. Рудольф вернулся первым, а Иван задержался – это он узнал от «своих» эсэсовцев, что Бура немцы не трогают, на деле он действует под их контролем, а потому за себя спокоен. А что до варшавян, то судьба восстания Коморовскому безразлична, ему важно только своих прикрыть. Остальные были для него «расходным материалом». Рыбчонок уходил из Варшавы поначалу на запад, а оттуда его должны были вывезти в Москву. В итоге, прилетел через две недели после Соболевского, почти полтора месяца лечился в госпитале – подхватил пневмонию еще в Польше.