Книга Под знаком Софии - Елена Раскина

Они с матерью ехали в Россию под чужими именами – дядя Фриц велел назваться графинями Рейнбек, но Фике, с самого начала путешествия почувствовавшая себя избранницей великой империи скифов и араратцев, почти не заметила этой досадной подробности. Графиня София Рейнбек – пусть так! Лишь бы капризная тетушка Эльза не передумала и не отправила счастливую невесту обратно. За время пути Фике ни разу не вспомнила о том, что едет к жениху, противному голштинскому мальчишке, она ехала венчаться с великой Россией, а там – будь что будет! Иногда София вспоминала Сен-Жермена, его слова о Греческом море, которое она непременно отвоюет для России вместе с еще незнакомым ей человеком, и почтительно-трепетно, как Священное Писание, перелистывала книжечку Иоганна-Генриха Дрюмеля, подаренную графом.

Карета останавливалась у плохоньких постоялых дворов, где графиням Рейнбек предлагали грубую пищу, плохое пиво и холодную комнату для ночлега. София и Иоганна засыпали, прижавшись друг к другу, и Фике снилось, что священник соединяет ее не с Петером-Карлом-Ульрихом, а с великаном в военном мундире и с черной повязкой, по-пиратски закрывающей глаз. Потом она видела море – сияющее, царственное – и это море, с его чудесами и тайнами, смиренно приникало к ее ногам. Фике просыпалась раньше матери, торопливо одевалась, выходила во двор, зачерпывала ладонями снег и погружала в него пылающее лицо.

– Сколько можно мечтать, Фике! – отчитывала ее Иоганна. – Вы должны помнить о поручениях Его Величества короля Фридриха. Мы проделали такой утомительный путь отнюдь не ради варварской России и ее скифских богатств – интересы Пруссии, вот что должно нас тревожить…

Но Фике нисколько не тревожили прусские дела – она забыла о них в тот самый момент, когда пересекла границу королевства.

В Риге графинь Рейнбек ожидала торжественная встреча: пушечная пальба, приветственные крики, фейерверк…

– Бог мой, Фике, как рады нам все эти люди! – шептала дочери герцогиня Иоганна. – Разве в Штеттине мы могли мечтать о чем-нибудь подобном?!

Фике молчала, немея от счастья: великая Россия была рада ей, загадочная страна скифов и араратцев раскрывала объятия маленькой немецкой принцессе! Ради этого можно будет стерпеть противного голштинского герцога!

Гостеприимную Ригу покидали наутро. Теперь за каретой графинь Рейнбек ехал целый обоз: тетушка Эльза отправила навстречу ангальт-цербстским дамам своего камергера Семена Кирилловича Нарышкина, гвардии поручика Овцына, солдат и камеристок. Но выехать из города было не так-то просто: дорогу перегородили чьи-то сани. Герцогиня Иоганна соизволила выйти из кареты и лично узнать, в чем дело. Фике ненадолго осталась одна. Вдруг дверца кареты распахнулась, и рядом с Фике оказался высокий смуглый господин в шубе до пят. Он ласково улыбнулся невесте наследника русского престола и спросил, указывая на книжку Дрюмеля, лежавшую у Фике на коленях: «Понравился вам мой подарок, принцесса?».

– Граф Сен-Жермен! – ахнула Фике и собралась броситься на шею своему учителю и другу, но граф деликатно отстранил Софию-Августу-Фредерику.

– Это очень хорошо, что вы не расстаетесь с Дрюмелем, принцесса, – невозмутимо продолжил Сен-Жермен, и его точеные, тонкие пальцы на мгновение коснулись доверчиво раскрытой ладони Фике, – еще вам следует читать Священное Писание.

– Я ежедневно читаю Писание, – ответила Фике, – но почему вы спрашиваете?

– Вам знакома история с Вавилонской башней, принцесса? – в спокойных и, казалось, бездонных глазах Сен-Жермена на миг отразилось смятение его четырнадцатилетней собеседницы.

– Конечно, знакома, – ответила она. – Но почему вы напомнили мне об этом?

– Потому что эта история весьма поучительна, – объяснил Сен-Жермен. – Господь наказал людскую гордыню и смешал языки строителей башни. Поэтому ее так и не смогли достроить… Запомни хорошенько, дитя мое: если ты хочешь построить башню, необходимо, чтобы ты понимала речь своих поданных, а они – твою. Прежде чем издать закон, узнай, согласен ли с ним народ. В империи должен быть один язык и одно наречие – в этом успех всего.

– Значит, я должна говорить на одном языке со своими будущими подданными? – переспросила Фике. – И тогда они сделают меня императрицей?

– Не спрашивайте у меня об этом, принцесса, – улыбнулся прорицатель, – просто скажите твердо и уверенно: я стану императрицей.

– Я стану императрицей! – как эхо, повторила Фике.

– Голос ровный и уверенный, – удовлетворенно заметил граф, – так и случится. На вашем лбу, принцесса, я четко вижу, короны. По крайней мере три… Прощайте, дитя мое.

– Когда я снова увижу вас? – замирая от волнения, спросила Фике.

– Мы увидимся дважды, – ответил Сен-Жермен. – Я дам вам знать о себе.

– Постойте, – остановила его София-Августа-Фредерика. – Вы обещали указать мне того человека, вместе с которым мы отвоюем для России Греческое море.

– Терпение, – усмехнулся Сен-Жермен, – всему свой черед. Сюда идет ваша мать…

Он вышел из кареты, любезно поклонился онемевшей от изумления герцогине Иоганне и сел в те самые сани, которые преграждали дорогу русскому обозу. Теперь невеста наследника Петра Федоровича могла продолжать свой путь. Ее ожидало венчание… И не только с цесаревичем Петром Федоровичем, а с Россией.

Часть вторая

Григорий

Глава 1

Погоня за Мазепой

Гриша, единственный сын и наследник смоленского помещика Александра Васильевича Потемкина, хотел быть архиереем до тех пор, пока ему не рассказали о запорожских рыцарях – воинах-монахах, которые служат Всевышнему на поприще войны, подобно тому, как священники делают это на поприще мира. Грише было тогда семь лет – в сельцо Чижово, принадлежавшее Александру Васильевичу, приехал запорожский козак Андрей Коваль, который в былые, славные времена спас жизнь Потемкину-старшему. Коваль воевал вместе с Александром Васильевичем под Полтавой, встал под знамена государя Петра Алексеевича, а не шведского короля Карла XII и гетмана Мазепы. Не получил ни медали, ни иных наград, но участием в Полтавской битве гордился, о чем неоднократно рассказывал сыну Антону.

Десятилетний Антон был умным мальчиком, не по годам сообразительным, за что ровесники прозвали его Головатым. Вот отец и решил отправить Антона учиться в Киев, но для этого Ковалю-старшему следовало доказать, что он имеет серьезные заслуги перед Отечеством и обзавестись поручителем из господ-офицеров. Поручителем Андрей Коваль выбрал Александра Васильевича Потемкина, для чего и явился в Чижово. Не по годам умного сынка Коваль привез с собой и отправил поиграть с хозяйским сыном Грицем. Тут-то красноречивый Антон и рассказал семилетнему Григорию о Запорожской Сечи и даже предложил поиграть в запорожцев…

Для этой игры Антон разделил дворовых мальчишек на запорожцев, татарву и ляхов. Григорию он предложил стать запорожцем – Головатый не мог обидеть сына хозяина и отнести его к заведомо слабой стороне. Как объяснил Антон, запорожцы всегда побеждали своих врагов… Но тут Гриц ошарашил Антона – отказался от участия в игре!