Книга С тех пор, как ты вернулась… - Элизабет Харбисон

— Вы меня с кем-то перепутали.

Вот прекрасное объяснение всему. Он не маньяк. Маньяк не может так целовать. Правда, это не повод, чтобы тут же отвечать на его поцелуи.

Мужчина как-то сразу сник, и лицо стало очень печальным. Он покачал головой и прошептал только одно слово. Вернее, имя. Лора. У нее зашевелились волосы на затылке. Какая Лора?

— Я… извините…

— Ты настоящая?

Настоящая?

Почему она не уходит? Почему ее не удивил его вопрос?

— Я такая же настоящая, как и вы. — Она задумалась. — Может быть, даже больше.

— Но… тело. Я же только что обнимал тебя…

Мэри стало не по себе.

— Я не понимаю, о чем вы. Извините, мне пора. Меня ждут… Вон там, — и указала на группу людей вдалеке. Правда, произнесла это как-то неуверенно, по-детски. Она заглянула ему в глаза, чтобы понять, заметил он это или нет.

— Лора… Как же это случилось?

Он выглядел совсем потерянным и каким-то беззащитным. Может, у него какое-то горе?

— Меня зовут Мэри Шеппард, — сказала она, как будто это могло что-то объяснить. — Я приехала из Коннектикута.

— Мэри Шеппард? — повторил он ее имя без всякого выражения и нервно рассмеялся. — Нет, неправда. Твой дом здесь.

Надо же, как все просто, она чуть не рассмеялась. Чуть. Вместо этого она почувствовала комок в горле. Твой дом здесь. Ей стало жутко.

— Я… не Мэри Шеппард? — Она попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. — Ну, а кто же я тогда, по-вашему?

— Это шутка?

Он повысил голос.

Нелепо, подумала Мэри. Ничего он не знает. Он просто сумасшедший. Может, их в Нантакете много?

— Ты издеваешься? — настаивал он, с отчаянием глядя на нее.

Пожалуй, это напугало ее больше всего. Она должна уйти.

— Разве похоже, что я шучу?

Она отступила назад.

Он снова положил ей руку на плечо, и она почувствовала, как рука дрожит. Ей показалось, что через нее пропустили ток высокого напряжения.

— Лора! Что, черт возьми, происходит?

Она огляделась в поисках помощи — полицейского, психиатра, хоть кого-нибудь.

— Лора!

Сколько мольбы прозвучало в этом восклицании!

Мэри выпрямилась.

— Я вам сказала, я не…

— Боже мой! Неужели ты считаешь, что я не в состоянии узнать собственную жену?

Вот это да!

А он продолжал уже спокойней:

— Лора! Лора! Это действительно ты!

Она замерла, глядя на него.

— Вы ошиблись.

— Ты действительно думаешь, что я мог забыть? Твои волосы. — Он провел по ним пальцами. — Ты постриглась, но цвет не изменился.

Волосы щекотали ей шею, и она почему-то представила, как он целует ее.

— И твое лицо. — Большим пальцем он провел по ее щеке. — Боже мой! Неужели я смог бы забыть это лицо? Прошло больше года, но не было и дня, чтобы я не вспоминал его…

Больше года! Мэри прикрыла глаза, с трудом поборов желание броситься ему в объятия.

— Твои губы.

И он осторожно дотронулся до них пальцем.

Она завороженно приоткрыла рот, и его палец почти коснулся ее языка. Ее словно ударило молнией. Он заметил ее взгляд и слегка качнул головой. Движение едва уловимое, но многозначительное. Знакомое? Нет, но такое возбуждающее.

Тем же пальцем мужчина дотронулся до своих губ, но резко отдернул руку, как будто обжегся.

— Я чуть не умер без тебя.

Она сглотнула, но комок в горле оставался. Мэри с трудом, чуть ли не шепотом спросила:

— Что… что случилось с вашей женой?

Он нахмурился, взгляд снова стал мрачным.

— Хороший вопрос. Почему ты заставила поверить меня, да нет, всех нас, что ты умерла?

Тут вдруг она вспомнила, как пришла в себя в госпитале Св. Иосифа. Тяжелая травма головы. Доктора утверждали, что ее сильно ударили. Только спустя год после операции волосы отросли до более или менее приличной длины. А шрамы от веревок на руках и щиколотках заметны до сих пор. И она задала себе совершенно логичный вопрос: хотела бы Лора, чтобы этот мужчина нашел ее? Или она сбежала от него, чтобы спастись, а в итоге потеряла самое себя? Какой кошмар! Она отшатнулась.

— Я все-таки считаю, вы ошиблись, — проговорила она, пятясь от него. Ей нужно побыть одной и все хорошенько обдумать. — Мне очень жаль, что вы потеряли свою жену, но я — не она.

Он не сделал попытки пойти за ней, но голос его она слышала отчетливо:

— Хорошо, ты — не она. У тебя просто ее лицо, глаза, волосы, голос и ее шрам на подбородке.

Мэри остановилась. Сердце ее отчаянно колотилось. Ей казалось, что он слышит эти удары. У нее был шрам на подбородке, и был давно. Она не помнила, откуда он взялся. Мэри машинально дотронулась до него.

Он заговорил опять, хоть и не делал больше попыток подойти к ней.

— Лора, почему же ты вернулась, если хотела спрятаться от меня? — Он вздохнул, голос его дрожал. — Да ладно, это неважно. Почему ты ушла?

Она не ответила. Не могла.

— Хорошо. Забудем обо мне. Но как ты могла оставить ребенка?

Ребенок!

У нее задрожали колени. Ей никогда не приходило в голову, что у нее могут быть дети. Мэри всегда казалось, что мать никогда не забудет о ребенке, что бы с ней ни случилось. Она медленно повернулась к нему лицом.

— Ребенок? — тихо переспросила она.

Он резко кивнул, глаза — как щелочки.

— Не хочешь ли ты сказать, что забыла…

— Хочу.

— Что? И всю остальную семью? — Он нахмурился. — Повтори…

— Я сказала… — прерывающимся голосом начала она. Мэри не знала, кто она, но была твердо уверена, что никогда бы не оставила ребенка. — Ну, в любом случае, если я та Лора, о которой вы говорите, я действительно ничего не помню. Я все забыла. Я… я попала в аварию, — она попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось.

Лицо мужчины застыло.

— Так ты и Сэм забыла, как и меня?

Сэм! Мэри дернулась, как от пощечины.

Неужели это имя она все время помнила?

— Сэм? Я… То есть вы… У вас маленький мальчик?

— О чем ты говоришь? Сэм? Саманта — твоя дочь.

У нее перехватило дыхание. Дочь. Сэм — ее дочка.

— Лора? Что происходит?