Книга Последняя девочка - Вадим Юрятин

Я, помнится, отвечал ему, точнее, пытался перекричать его и всю эту, внезапно пришедшую в движение толпу, поясняя им, что все они идиоты, и нужно ещё немного пересидеть здесь; что люди сейчас друг другу не братья, а волки; что надо переждать, пока там, снаружи, не перемрёт максимальное количество наших потенциальных врагов; что у нас здесь сложилась отличная обстановка; что нам для нашего коллектива достаточно еды и в этом наше преимущество. Я орал, Плотник орал, все вокруг орали, Мясник обещал, что перережет всем глотки, Электрик схватился за карабин. Всё это было ужасно! В итоге мы, правда, договорились, что все, кто хочет уйти, может уйти. Мы договорились честно поделить еду, оружие и всё остальное.

Я был уверен, что мне удалось убедить большинство остаться, что большинство выберет меня и стабильность, но нет. Большинство выбрало Плотника и неизвестность. Поняв, что проиграл, я не стал им мешать, меня охватило равнодушие. Трудно заставить человека быть счастливым, нельзя прожить жизнь вместо него. Это их путь и их ошибки.

Они выкопали из ледника часть еды, забрали почти всё оружие, оставив нам лишь два карабина и два пистолета, и отправились в путь. Перед уходом Плотник обсудил с уверовавшими в него людьми, куда им двигаться. Решили первым делом идти к ближайшему крупному торговому центру, расположенному буквально в трёх километрах от нас на высоком берегу речки, которая когда-то отделяла наш «Трудовой» район от района «Центрального».

Я хотел было предостеречь людей Плотника о том, что никто их там не ждёт, что встретят там их явно неласково, что у них должен быть какой-то план на случай, если с этим торговым центром и его обитателями произойдет конфликт, но не стал. Мне было уже решительно наплевать на них. Единственное, что тревожило меня в этом «Исходе», это то, что они уводят вместе с собой всех девочек до единой.

После их ухода в Бункере стало просторно и гулко. Знаете, что такое заставлять себя жить? Это такое состояние, при котором ты уже, по большей части, не здесь. Всё чаще меня стали мучить видения каких-то межпланетных полётов. Раньше, ещё в той жизни до «взрывов» такое тоже случалось, но тогда мне казалось, что я могу контролировать, даже намеренно вызывать подобные видения ради удовольствия. Теперь же никакого удовольствия не было и в помине. Ни контролировать, ни остановить «полёты» я не мог, поэтому, то ли часами, то ли днями лежал на грудах нашего бункерского барахла, созерцая проносящиеся мимо меня планеты, космические корабли, спутники, звёзды, а по сути это были лишь цифры – нули и единицы. Потом кто-то вытаскивал меня из межзвёздного цифрового пространства, заставлял умыться и отправлял чинить неисправную проводку. Скорее всего, этим «кем-то» был я сам. Хотя, может быть, это была сестра?

Да, забыл вам сказать, что ещё с нами здесь живет моя старшая сестра. Она, правда, периодически от меня прячется и, вообще, ведёт себя порой очень странно, но я на неё не сержусь. Понимаете, тут все немного со странностями, попробуй-ка пожить пару лет внутри тёмного сырого и холодного железобетонного сооружения вместе с одичавшими «хомо сапиенсами».

Ситуация после «Исхода» была крайне тяжёлая. Некоторые из оставшихся моих собратьев совсем опустились и приготовились, похоже, умирать. В общем-то, чего ещё ожидать от людей, чей президент лежит часами в «отключке» и созерцает нечто, понятное лишь ему одному?

Хотя нас впервые за всё это время перестали мучить «охотники» и просто группы бродяг, мечтающие поживиться за чужой счёт, общее психологическое состояние группы было, мягко говоря, удручающим. Не помню точно, сколько прошло времени, наверное, около недели или двух после «Исхода», когда я после очередного своего «полёта» внезапно снова захотел жить. Я, переживший коммунистов, распад страны, нелюбимую работу, потерю бизнеса, гибель большей части человечества, предательство друга, почти сына. Я, потерявший уже всё, что только можно было потерять, вдруг понял, что всё ещё жив, и что не всё ещё кончено.

О Плотнике

Вообще-то, не был он никаким плотником, его звали Дмитрием Яковлевичем Платоновым. Как, наверное, приятно воспринимать на слух собственную фамилию, в корне которой угадывается великое древнегреческое имя. Возможно, это придаёт сил и одухотворяет, а может быть, даже вдохновляет на подвиги. Вся его жизнь – это никому не нужный подвиг. Мы много говорили с ним в тиши наших беспробудно чёрных дней-ночей, он много и с удовольствием рассказывал. Так что мне есть, что про него вспомнить.

«До взрывов» он прожил весьма интересную и, я бы сказал, поучительную жизнь. Конечно, никаким плотником он сроду не был. Он, вообще, был человеком без какого-либо образования. В наш век, когда, куда ни плюнь, везде люди с дипломами, таких уже и не найти.

Его отец был мелким предпринимателем, работавшим в сфере ритуальных услуг. Детство маленького Плотника, тогда ещё Димочки, прошло среди трупов. Конец его жизни проходит примерно в таком же окружении. Небольшой, но постоянный отцовский доход был вполне достаточен для того, чтобы Плотник рос если не в достатке, то уж точно не в нужде. Отец его, как я понимаю, надеялся, что сын пойдёт по его стопам и со временем возьмёт семейный бизнес в свои руки. Плотника же тянуло совсем в другие сферы. С детства он мечтал стать ни много ни мало музыкантом. Откуда у сына гробовщика тяга к музыке, остаётся загадкой.

На пути к своей мечте Плотник прошёл через многое. В молодости он пил, курил и чёрт-те чем занимался. Однажды даже провёл по приговору суда несколько месяцев в спецклинике для лечения от наркотической зависимости. Как он сам говорил, желание употреблять тяжелые наркотики появилось у него после того, как все заборы в городе зачем-то заклеили жизнеутверждающими плакатами «Наркоман, поверь в себя!». Юный Плотник поверил в себя и плотно сел на опиаты. Из клиники он, правда, вышел с твёрдым желанием завязать, что означало в реальности сменить иглу на бутылку. До самых «взрывов» Плотник много и усердно «употреблял». Помнится, уже здесь, в Бункере, он частенько прикладывался к горячительным напиткам, которые умудрялся находить в процессе наших «поисковых операций». Помимо алкоголя Плотник ещё и курил, хотя с этой привычкой КонСоюз, казалось, окончательно и бесповоротно расправился ещё лет так десять назад. Впрочем, Плотник был, как мне кажется, из последнего поколения, представители которого ещё понимали шутки Жванецкого и были не прочь подымить сигаретой, задумчиво глядя в потолок.

Плотник был трижды женат, однако все три женитьбы каждый раз заканчивались одинаково: скандал, поломанная мебель и развод. Он много где и кем работал. Трудно, наверное, найти сферу деятельности, в которой Плотник не пытался себя найти. По молодости он сначала помогал отцу, мастеря «деревянные костюмы» для людей, отошедших в мир иной. Потом, вроде как, попытался осуществить мечту и стать гитаристом в нашей местной рок-группе, для чего усердно осваивал ноты и ходил на репетиции. Однако звездой шоу-бизнеса он не стал, вернее сказать, не стал звездой в том, «довзрывном» мире.

Здесь же, у нас в Бункере, Плотник частенько устраивал мини-концерты, наполняя душный воздух подземелья звуками невесть как сохранённой гитары. Разумеется, это было, скорее, в первую нашу зиму. А ещё точнее, в первые месяцы нашего добровольного заточения в Бункере. Это было славное время, когда мы ещё верили в будущее, строили планы, вообще, всё время что-то строили. Короче говоря, это было ещё тогда, когда все юристы были живы.