Книга От Лас-Вегаса до Нассау - Елена Мищенко

Я обедал там довольно часто после нашего отлучения от кормушки КГБ, так что с персоналом был знаком. К нашему столику подошла Мая, что меня немного удивило, так как она была уже мэтром, то есть в ранге командующего среди официанток.

– Саша, что будем кушать? – спросила она фамильярно, вызвав немалое удивленией моей спутницы.

– Спросим у дамы, – ответил я. – Чего бы вам хотелось? – поинтересовался я галантно.

– Что-нибудь легкое.

– Что значит «легкое»? – удивилась Мая.

– Ну, там сыру, легкого вина.

Увидев блеск в глазах моей дамы, вызванный ароматами местной кухни и соблазнами меню, я перехватил инициативу.

– Это она шутит, Мая. Пиши – салаты, язык, буженина, рыбка какая-нибудь и отбивные. Водки грамм триста.

– Я принесу 500 и боржоми.

– Как ты угадала?

– Не первый день хожу в переднике. Я сразу вижу по закуске.

Дама смотрела удивленно, но не возражала. Холодная водка шла удивительно легко, как песня, закуски тоже оказались кстати. Беседа затянулась за полночь. После ресторана мы шли по Владимирской, мимо моего дома. Я предложил зайти угоститься отличным вином, которое у меня было. Отказа не последовало. Мы пили сухое вино и ели фрукты. Наши беседы периодически прерывали гвардейские демарши мадам Петросян, дефилирующей по коридору, которая в эту ночь активно демонстрировала свой строевой шаг. Она, очевидно, имела на меня какие-то виды, и весьма нервничала, когда меня посещали дамы. Особенно ее раздражал дамский смех и другие проявления веселья.

На следующий день Леночка мне сообщила по телефону, что в редакции были удивлены, когда она пришла на работу в вечернем платье.

Через две недели кончилось мое холостяцкое житье-бытье. Мы подали документы и сыграли скромную свадьбу. С тех пор моя жизнь резко изменилась – в нее активно вошла Леночка, моя боевая преданная подруга и чудесная творческая муза. Кроме того, я обзавелся еще одной родственницей. Моя теща – пожилая интеллигентная дама, большую часть жизни проработала директором школы и тем не менее умудрилась сохранить восторженность, комсомольский задор и бесконечную веру в человеческие добродетели. Выйдя на пенсию, она стала работать одновременно в райисполкоме, возглавлять комиссию по малолетним правонарушителям и преподавать в интернате. Контингент ее воспитанников был крайне ненадежным, тем не менее она твердо верила в их светлое будущее. Ее юные клиенты в райисполкоме крали у нее из кабинета все, что только могли, а однажды даже умудрились увести ковер, купленный по большому блату. Она им прощала все. Елизавета Петровна привозила к нам на дачу малолетних проституток в надежде, что на лоне природы, вдохновленные красотами Боярского леса, они исправятся и начнут новую жизнь. Через три дня они сбегали, чтобы вернуться к любимой профессии. После очередной облавы подпольных веселых домов их приводили к ней опять. Она их прощала и опять привозила на дачу.

Она доверяла всем и во всем. Однажды она нам сообщила, что ей принесли с Бессарабки прямо домой и продали за четверть цены две огромные банки меда. Мед оказался элементарной малосъедобной патокой. Следующими ее посетителями оказались двое молодых людей, которые предложили настроить телевизор так, чтобы он принимал Францию и Италию. Она пришла в восторг. После того как была снята крышка телевизора, они сообщили, что это нестандартная марка и требуются дополнительные запчасти. Следует отметить, что в это время вообще существовало только две марки телевизора. Попросив определенную сумму на покупку деталей, они ушли навсегда. Тем не менее Елизавета Петровна и после этих посещений не потеряла веру в человеческие добродетели.

Нас не интересовала ни Франция, ни Италия (в то время вообще не пускали в капстраны). Мы были значительно скромнее. Для свадебного путешествия была выбрана Эстония.

ЭСТОНИЯ

Леночка позвонила в Таллинн в лучшую тогда гостиницу «Kungla» («Repo oy» еще не была построена).

– Украинское Гостелерадио. Примите телефонограмму. К вам едут из Киева двое журналистов для работы на неделю. Забронируйте хороший номер, так как им предстоит много работать над интервью с вашим руководством.

Сработало. Я упаковал чемоданы, взял этюдник в руки, акварельную папку под мышку, и мы двинулись в путь. В Таллинн мы прилетели вечером, лил дождь, очередь на такси была огромная. Когда мы, наконец, достоялись и влезли в машину, я повернулся к водителю и сказал тщательно выученное название гостиницы: «Выресте-майя Кунгля». Он молчал и, очевидно, чего-то ждал. Я решил, что все-таки плохо произнес эти слова, и повторил их еще раз более старательно. Он повернул ко мне голову и сказал: «А вы по-русски сказать не можете? Я здесь работаю недавно и эстонский еще не выучил». «Конечно. Я сам выучил только эти два слова». Мы все почувствовали облегчение. Он нас повез через весь город, показывая нам достопримечательности, насколько их можно было различить в темноте.

Отпуск начался чудесно. По утрам завтраки в кафе с великолепной эстонской выпечкой и прогулки по старому городу. Ежедневно я проводил несколько часов на этюдах в живописных местах старого Таллинна. Выставки, Кадриорг с барочным плейером, аккуратными дорожками и партерами. На выставке скульптуры нас поразило изваяние, находившееся прямо у входа. Это была могучая обнаженная нижняя часть женского торса с трогательной подписью: Prima Vera – Первая весна. Затем мы посетили Певческое поле, поорали там во всю силу для определения акустики и решили отправляться дальше.

Для заказа гостиницы в Тарту был использован тот же прием. В Тарту мы посетили ресторан-варьете со стриптизом по-советски (медленное раздевание до белья). На следующий день гуляли по узеньким улочкам. На улице Рийа меня привлекла церковь, выполненная в модерне, с необычными интересными формами. По фасаду шла грубая надпись «Спортивный зал». С другой стороны двери были приоткрыты. Там шел ремонт.

Мы зашли, и я начал осматривать интерьеры, заставленные лесами.

К нам подошел пожилой лысый человек и спросил, чем вызван наш интерес к собору. Я ответил, что я архитектор, что меня привлекла архитектура, в которой чувствуется рука мастера.

– Вы угадали, молодой человек. Это Сааринен.

Его ранняя работа. Собор святого Павла. А я настоятель прихода этой лютеранской церкви – пастор Селлиов. У меня сохранились чертежи маэстро. Если вы хотите на них взглянуть, идемте в мое временное обиталище. Здесь, как видите, идет ремонт. Половину собора экспроприировали у нас спортивные молодцы, которые не только не знают, кто такой Сааринен, но вообще смутно представляют, для чего нужна церковь.

Он нас отвел в свою коморку, угощал морошкой и другими лесными ягодами и показал пожелтевшие и потертые на сгибах чертежи. Я был крайне удивлен. По современной западной архитектуре было мало материалов, и я тогда еще не знал, что у Ээро Сааринена был отец – тоже архитектор и тоже известный – Элиэл Сааринен.