Книга Ведьма полесская - Виталий Кулик

По одёжке-то дед и признал в них хранцузов. Сначала добить хотел живого, но потом словно какая-то сила отвела его руку. А дальше и вовсе дед странно себя повёл. Схоронил раненого в лесном курене, утеплил, как мог, пристанище то хилое да огонь жаркий развёл. Одёжками тёплыми укутывал несчастного, травами отпаивал, еду приносил…

Дед одному лишь мне потом всё рассказал. Сильно диву давался, что это на него тогда нашло… Лишь потом только, спустя некоторое время он догадался в чём причина. Ну а тогда не до размышлений деду было. В общем, хоть и был тот человек ворогом, да сжалился дед твой над немощным, а потом вроде бы даже как и привязался к тому хранцузу. Перепало ему добре… Другой человек в таких передрягах вряд ли выжил бы, а тот выкарабкался.

Толмачём оказался хранцузик, по-нашему непогано швердекал. Акрыял он, да и в свои края засобирался, а деду за помощь оставил этот вот крестик. «На, — говорит он ему, — за доброту твою награду прими. Это самое дорогое, что есть у меня. Непростой это крестик. Более двух веков ему будет, и силу чудодейственную он имеет. Кто праведно им владеет, оберегать будет того, а кто украдёт иль силой отымет этот крестик — на несчастья себя обречёт! Мне-то давно уж, наверное, суждено было умереть, да, видимо, этот крестик отводил все время такую беду… Мне не жалко крестика. Доброму человеку дарю… Ну, а я… Устал я. Как даст Бог, так пусть и будет», — с этими вот словами и отдал тогда хранцуз крестик. Дед понимал, конечно, что для хранцуза эта штуковина очень дорога и не хотел принимать такой дар. Да уж очень настойчив был чужеземец… Говорил, что обиду дед причинит ему отказом…

Хотя и был хранцузик тот супостатом, а вот душа и сердце у него были добрые, благородных кровей даже быть может. Эх, нашим бы людям задушевности такой… Вот такие, брат, дела… — с грустью закончил говорить Гришак, держа в руках подарок спасённого дедом Чигирём француза. Затем, протянув крестик Прошке, он уже более бодро добавил:

— Так вот и появился этот крестик у деда твоего…

Держа на ладони диковинный крестик, Прошка задумчиво смотрел на него, а потом вдруг спросил:

— А что с хранцузом тем сталось?

Гришак на мгновение задумался и как-то неуверенно ответил:

— Окреп и ушёл… К себе додому ушёл.

Не сказал тогда батька маленькому сыну, что француз тот и до соседнего повета[9]не успел дойти, как его поймали. Хоть и был в одёжках дедовских, да всё равно распознали в нём француза. Поймали да без всякого разбирательства до смерти и забили… Озлобленные мужики забили. Всё припомнили чужаку, все свои беды и несчастья выместили на нём, как будто он один был причиной всему этому. Никто не вступился тогда за несчастного. Не было уже с ним и его крестика в тот роковой час…

Такой вот странный крестик оказался в руках Прохорки, и вступал мальчишка тогда в отроческий возраст.

Впоследствии советы и наука деда Чигиря, а может, и этот крестик-оберег не раз помогали Прохору во многих затруднительных моментах в его ещё только начинающейся самостоятельной жизни. И он был премного благодарен деду за его подарок и наставления.

Глава 3

В окнах господского дома мерцал свет зажженных свечей. Пан Войховский и его гости ожидали возвращения Прохора не позже обедни и уже начали сильно беспокоиться, не стряслось ли чего в лесу.

Но вот на псарне радостно залаяли собаки, узнавшие Прохора и учуявшие волнующие запахи леса и пороха. В доме тоже заметно оживились.

— Ну, наконец-то! Мои гончие Чигирей ни с кем не спутают, — с облегчением вздохнул Егор Спиридонович.

— Вероятно, заблудился ваш хвалёный следопыт. Хорошо, что хоть к ночи обернулся, — с сарказмом заметил пан Хилькевич.

— Да полно вам, Семён Игнатьевич. Лучше Прохора и его отца здешних лесов никто и знать не знает, — махнув рукой, возразил пан Войховский.

В нетерпении потоптавшись и не удержавшись, Егор Спиридонович пошёл сам встречать Прохора. Увидев его в целости и сохранности, но изрядно уставшего, он распорядился живо напоить хлопца крепким чаем, заваренным липовым цветом, а самого же Прохора с некоторой тревогой спросил:

— Что долго так? Уж не сбился ли с пути, иль стряслось чего?

— Есть что рассказать, Егор Спиридонович. Сейчас только дух маленько переведу да с мыслями соберусь, чтоб лучше всё истолковать.

— Ладно, пей чай и, не мешкая, в залу проходи. Заждались уже.

Спустя четверть часа охотники с нескрываемым интересом слушали рассказ Прохора, лишь изредка перебивая его уточняющими вопросами. Втайне уже каждый мечтал заиметь в качестве трофея медвежью шкуру. Такого шанса в их охотничьем счастье может больше и не повториться. Все сразу принялись бурно обсуждать план завтрашней охоты на косолапого; решали, как удачнее и безопаснее обложить медведя, тем более — шатуна. Опыта в такой охоте ни у кого не было, но каждый что-то когда-то об этом слышал, и сейчас все вместе принимали решение, как лучше действовать. Охотники, конечно же, прекрасно понимали и то, что всё предусмотреть невозможно и задуманное мероприятие сулит немало опасностей и риска.

Обсуждение плана предстоящей охоты закончили, когда часы пробили полночь. Пан Войховский дал дворовым, ожидавшим решения господ, дополнительные распоряжения. До утра им нужно было найти и изготовить несколько прочных и надёжных рогатин; необходимо было также известить и дополнительно привлечь к охоте ещё двух-трёх мужиков покрепче да посмелее.

За час до рассвета от имения пана Войховского отъехало трое саней-розвальней, с панами-охотниками и мужиками-загонщиками. Охотничьи собаки все пока были на поводках.

Прибыв на место, охотники разделились на две группы. Прохору и молодому паничу Андрею Семёновичу поручили выступить в обход. Егор Спиридонович в напутствие сказал Прохору:

— Ты там посматривай, чтоб чего худого не вышло.

— Угу, — кивнул в ответ Прохор. — Всё будет добра.

Прихватив с собой четырёх мужиков с рогатинами и собаками, они отправились в путь.

Пан Войховский, пан Хилькевич и Гришак начали тихо занимать позиции, через которые вероятнее всего могли пойти звери. Вот только какие звери, до сих пор никто не мог знать. Вероятно, это будут волки. Меньше всего можно было ждать встречи с кабанами, ну и, конечно же, всем охотникам очень уж хотелось, чтоб на мушку их ружья попал медведь.

Ещё в нескольких местах расставили мужиков. При появлении на их участке какого-либо зверя, они должны будут просто поднять шум и постараться отпугнуть его на стрелков.

Прохор и Андрей, добравшись до другой стороны урочища и растянувшись с мужиками в цепочку, начали движение вглубь. Шли недолго; вскоре один из мужиков подал знак, что обнаружил звериные следы. Осмотрев их, Прохор сделал вывод:

— Кабаны неслись во всю прыть и рассеялись на большое расстояние. Волчьих следов преследования нема. Ну-ка, Лазбень, что это означает? — спросил он одного из мужиков.