Книга Ведьма полесская - Виталий Кулик

Глядя на настороженность Жучка, Прохор замолчал. Слова застряли в сдавленном горле. Казалось бы, ну что тут такого: дворняжка не откликнулась на зов. Да может у неё голова в этот момент забита какими-нибудь своими «архиважными» собачьими мыслями. Но именно эта мелочь сейчас сильно задела Прохора. Даже на глаза начали наворачиваться слёзы. Не уповая уже на голос, он как когда-то давно смог лишь похлопать рукой по ноге, и каждый хлопок отдавался в его душе болью.

И вот тут Жучок вспомнил! Не сразу, но вспомнил Прохора! Живо завиляв хвостом, он кубарем бросился к нему. Теперь уже радостный лай огласил весь двор. Узнал-таки того, с кем не одну версту отмахал по Полесью.

Распахнулась дверь и на шум вышла мать Прохора — Агафья. Стоя на пороге и щурясь от яркого света, она сначала и не узнала родного сына. Но вот глаза привыкли к дневному свету, и сердце матери обмерло.

— Сынок! Ну, наконец-то! — выдохнула она.

Агафья со слезами радости кинулась обнимать Прохора.

— Здравствуй, мама. Как вы тут?

Вместо ответа мать ещё сильнее зашмыгала носом.

— Все ли живы-здоровы? — спросил Прохор.

— Усё добре, сыночек, — всхлипывала женщина.

Из-за поленницы дров появился самый младший из Чигирей. Узнав старшего брата, он, по-детски подпрыгивая, тоже бросился к нему в объятия.

— Сашко, ух, как вымахал, — в радостном волнении обнял братишку Прохор.

— Тебя и не узнать! Поди, и за девками уже бегаешь?

— Куда ему за девками, сопливый ещё, — Агафья, ласково потрепав вихрастую голову своего самого младшенького, легонько подтолкнула его к хате и тихо сказала: — Беги, покличь Марыльку. Вот радости-то будет.

Услышав это имя, Прохор непроизвольно вздрогнул и побледнел.

— Да что это с тобой? — встревожилась мать.

— Откуда и чего она тут? — обеспокоенно прошептал он.

— Сынок, да ты что?! Ты ж сам её сюда отправил… Иль запамятовал? Помнишь, кода у нас один раз гостил — ещё, когда пана Хилькевича сопровождал, — так тогда ж и рассказывал о своей женке Марыльке. Тогда ж и говорил, что была б твоя воля, так перебрался бы сюда. Ну вот… — видя растерянность сына, заволновалась уже и сама Агафья.

— Ну, помню… было такое… — пребывая в крайнем замешательстве, выдавил Прохор, и под ложечкой у него вдруг противно засосало.

В последнее время в Черемшицах уже давно никто не видел ополоумевшую Марылю. Думали, сгинула где-то на топях, а она вот оказывается куда забралась! «Видать, не совсем, окаянная, умом тронулась! Вот вцепилась, стерва!» — в ужасе думал Прохор.

— Так правильно и поступили, что надумали сюда перебраться. Марылька-то — девка смелая. После отмены панской власти над нами одна добралась сюда. И как ты её одну отпустил? А про тебя сказала, что тоже скоро придёшь… после сева…

Глядя, как ещё больше изменился в лице сын, мать вдруг осеклась. Поняв по его облику, что здесь что-то не так, она и вовсе не знала как быть. В растерянном недоумении глянув на хату, Агафья, словно оправдываясь, неожиданно проронила:

— А вот и сама Марылька… Скоро уж и рожать ей…

Прохор обернулся и… не поверил своим глазам! В тёмном проеме открытой двери батьковской хаты стояла… Янинка!!! Милая, желанная и любимая Янинка! И как бы прося прощения за свою дерзкую вольность, она виновато улыбалась, при этом глаза её непроизвольно начали тонуть в слезах — в слезах счастья.

А на груди девушки тёплым светом мирно поблескивал необычный крестик-оберег…