Книга Четвертый курс - Денис Кащеев

Иван отключил запись и в изнеможении откинулся на спинку кресла. Ощущения — словно не письмо диктовал, а полдня мешки с углем таскал.

— Не, братцы, увы и ах, эпистолярный жанр — не моя тема, даже с учетом всех этих ваших супер-пупер технологий, — заплетающимся языком пробормотал он себе под нос.

2

— Ваня, где тебя носит?! — сердитый голос Эммы Маклеуд встретил Голицына прямо в дверях общей спальни.

— Я… Я тут это… — отношения между ними уже давно если и выходили за рамки дружеских, то только в сторону чисто служебных, однако, рассказывать Эмме, что диктовал письмо Рут, Ивану почему-то не хотелось. — Ну, в общем…

— И почему ты до сих пор не в «парадке»? — не унималась девушка. На ней самой был белоснежный комбинезон военно-космических сил Альгера, надевать который полагалось в торжественных случаях.

— В «парадке»? — удивился Голицын. — С какой стати?

— Что значит, с какой стати?! — воскликнула Маклеуд. — Через три минуты выходим! Открытие курса — забыл? Сейчас Жиы явится, а ты как чучело гороховое выряжен! Или что, думаешь, он тебе скидку сделает — как анш аншу?

Последнее замечание было ну уж совсем несправедливым: уж чего-чего, а каких-то скидок от Фантомаса Ивану ждать не приходилось. Наоборот, в последние дни Голицын, по меткому выражению их однокурсника Глеба Соколова, превратился у куратора в этакого «дежурного добровольца». Что бы ни требовалось аншу Жиы от курсантов, под раздачу неизбежно попадал анш Иван. Такое вот noblesse oblige{ Положение (букв.: «дворянство») обязывает (фр.)} по-альгерски.

Да и повседневный синий форменный комбинезон Голицына — совершенно новенький, только полученный на очередной сезон — отнюдь не заслуживал выданной Маклеуд едкой характеристики, являясь законной уставной одеждой курсанта. Другое дело, что на Официальное открытие курса, назначенное на сегодняшний вечер, действительно полагалось явиться в парадной форме — Фантомас предупреждал, да и так, в общем-то, было понятно — чай не первокурсники какие-нибудь. Вот только с головой уйдя в сочинение своего письма, Иван о предстоящем им мероприятии и думать забыл.

А значит, по сути Маклеуд была совершенно права. Как всегда, в общем-то.

— Блин, совсем из головы вылетело! — хлопнув себя по лбу, Голицын опрометью метнулся к своему шкафчику. По пути ему пришлось обогнуть кровати Глеба и Збышека Мазовецки, свою собственную он просто перепрыгнул. — Я сейчас, пять сек! — крикнул он, распахивая дверцу.

— О’кей, сбор во дворе. Все наши уже там, — бросила Эмма, отворачиваясь и выходя из комнаты. — Явится Фантомас — так и быть, постараемся заболтать.

Заболтать?! Анша Жиы?!!!

— Я быстро! — заверил Иван, торопливо выдергивая из рукава правую руку.

Через минуту, когда Голицын, на ходу застегивая высокий воротник комбинезона, выбежал на крыльцо, все остальные курсанты-земляне уже действительно собрались во дворе. Эмма что-то горячо обсуждала со Збышеком Мазовецки, китайцы Чжу Пэн и Чан Бяо, похоже, соревновались, кто быстрее выхватит «Шилк» — по команде один вскидывал руку с оружием, а другой фиксировал происходящее при помощи браслета, после чего результат можно было подсчитать с точностью до миллисекунд. Верный друг Глеб Соколов стоял в одиночестве, ожидая Ивана.

— Фантомаса еще нет? — спросил Голицын, сбегая по ступенькам.

— Вот-вот явится, — сообщил Глеб.

— Слава Богу, успел! — выдохнул Иван.

— Ну как, получилось отправить? — поинтересовался товарищ.

— Вроде, ушло, — кивнул Голицын. Соколов был единственный, кому он успел рассказать про «студенческую почту», вызвав со стороны Глеба живейший интерес — тому тоже было кому писать письма на Сопроле. — Только объем, похоже, ограничен: в какой-то момент прога начинает верещать, как мышка в зубах кота: хватит, мол, пора и честь знать!

— Ну, нам же много и не надо, — заметил, пожав плечами, Глеб. — Так, черкнуть пару строчек…

— Тебе, может, и пару строчек, а от меня, понимаешь ли, подробностей требуют, — буркнул Иван. — Тоже мне, нашли Льва Толстого… Ну, не умею я полчаса один и тот же дуб описывать! Да и нету тут у них дубов, — махнул он рукой в сторону простирающейся вокруг лагеря ровной, как столешница, степи. — Березок — и тех нет!

— Чего нет, того нет, — кивнул Соколов. — О, а вот и Фантомас!

— Где?! — дернулся Голицын. — А, точно… А кто это с ним?

— Куратор Змей-Горынычей, — проговорил, присмотревшись, Глеб. — Волотор? Нет… Сейчас… Володдор! Не знаю, имя это, титул или звание, но так они к нему обращаются.

Змей-Горынычами друзья прозвали курсантов из так называемого Шестиглавого Союза — содружества независимых миров из какого-то забытого Богом и контрразведкой галактического медвежьего угла — в принципе, дружественного Альгеру, но настойчиво пытающегося играть в богатовекторность, поддерживая тесные экономические связи и с Ранолой. Планетных систем, кстати, в него входило не шесть, а семь, и еще две считались ассоциированными членами — это Иван помнил точно, так как год назад вытянул данный вопрос на экзамене по «галашке». На Зите курсанты из Союза, занимавшие соседний с землянами домик, носили на рукаве эмблему с изображением огнедышащего дракона о семи (да, именно семи!) головах — отсюда и прозвище.

Тем временем, Фантомас распрощался со своим спутником и приблизился к землянам.

— Добрый вечер, курсанты. Добрый вечер, ани, — удостоился персонального приветствия Иван. Краем глаза Голицын заметил, что Эмму при этом буквально передернуло.

— Добрый вечер, ив-марол, — не слишком стройно донеслось в ответ.

— Все готовы? — задал вопрос куратор, и, не дожидаясь ответа, в котором не сомневался, бросил. — Следуйте за мной!

Их домик — одноэтажное прямоугольное строение без окон, но зато с прозрачной плоской крышей, прекрасно пропускающей дневной свет, вместившее в себя просторную общую спальню, гостиную, рабочий кабинет (именно в нем уединялся Иван для написания своего письма) и санузел — в ряду своих братьев-близнецов стоял последним. В соседнем, как уже говорилось, разместились Змей-Горынычи, следующий за ним занимали ранольцы. Как распределились три оставшиеся — Голицын еще не выяснил. Сразу за первым из домиков располагался огромный, закрывающий обзор ангар — между собой Иван и Глеб решили, что в нем, должно быть, скрывается криск-зал. Пройдя между ним и уже знакомым им двухэтажным зданием столовой, курсанты оказались перед неширокой площадью в форме правильного семиугольника, со всех сторон обсаженной редкими чахлыми кустиками. Справа и слева за ними поднимались приземистые фасады административных зданий лагеря — также без единого окна, но зато с множеством дверей — на одном Голицын насчитал шесть, на другом — пять. Завершал архитектурную композицию высокий — чуть пониже «криск-зала» — матовый черный купол, сразу за которым, как было известно Ивану, начиналось летное поле местного космодрома.