Книга Мисс Кис. Ночь длинных хвостов - Роман Матроскин

Ричи молчал.

– Он лежал в коробке и даже не мяукал. Не поверишь, Ричи, я его сам вылизывал, прямо как кошка! Когда он сам есть начал да кашель на нет сошел, я даже праздник устроил. Знаешь, все мои котята чудесные. У каждого из них своя история. Но вот Зуб!.. Он самый сложный из всех. Душа болит!.. С таким характером вряд ли его примут двуногие, да он и не тянется к ним. Самостоятельный. А что потом? Не знаю даже. – Сушняк отвернулся, проморгался и перевел дух. – Ох, что-то не туда меня опять понесло. Я тебе про него почему так подробно рассказываю? Потому что ты, Ричи, должен понять, Зуб выглядит как хулиган, ведет себя не по-светски. Но он очень ранимый и по-настоящему хороший. Честный, откровенный, на пакость не пойдет, если только кто ему голову не задурит. Значит, сейчас у нас этот оболтус живет да крошка Ясна. Пушистая, белоснежная, настоящий ангел! Мы с Терезой Ясеньку нашли прямо у приюта. Чистенькая корзинка, покрывальце аккуратное. Малышка разве что крыльями не махала, почти светилась! Я тогда чуть блохой не подавился.

Котектив чуть было не отошел от Сушняка, чтобы не подцепить блох, а потом хохотнул. Едва не попался на старую шутку!

– Как только Ясна у нас появилась, Зуб решил, что он ее хранитель. Сам и выкармливал, и выхаживал. В обиду никому не давал. Вот и дружат они по сей день. Я, в общем, к чему веду-то. Живем мы сейчас втроем, Тереза в отъезде. В приюте чужих нет, врать друг другу нам незачем. Не голодаем, не мерзнем, стало быть, и воровать ни к чему. Так? Так! – сам себе отвечал Сушняк. – Да только недавно в приюте начали происходить странные вещи.

– Что-то пропадать стало? – всполошился Ричард.

– Нет, как раз наоборот. – Сушняк понизил голос и склонился к уху Ричи. – В приюте стали появляться всякие штуки, которые мы себе позволить не можем!

– Какие штуки? – Ричи поднял бровь.

– Слушай внимательно. Пошел я как-то рыбу ловить. Сам знаешь, надо до свету встать, чтобы хоть что-то добыть. Так я ребятишек-то будить не стал, они очень уж хорошо спали. А с ночи еще туман пришел, холодно у нас было, вот они обнялись да и сопели друг в друга. Я, значит, прикрываю их старой двуножьей курткой, ухожу, а сам прикидываю, что надо бы спонсорам и меценатам намекнуть, что нужны теплые вещи. В общем, наловил карасей, прихожу и что вижу? Посреди комнаты стоит большой мягкий дом с когтеточкой, три яруса, сверху игрушки свисают. И мои сорванцы так же, обнявшись, спят. Проснулись – ничего не знают. На следующий день смотрю, одеяльца из ангорки появились. Чистая шерсть! Так и пошло каждый день – то игрушки современные хитроумные, то кормушки, поилки, лотки, когтеточки, деликатесы какие-то. – Сушняк комично склонил голову и продолжил: – Вот скажи, где твой покорный слуга мог бы раздобыть королевского краба? В зоопарках таких и то не держат! А у меня в приюте их семнадцать хитиновых рож да тридцать три клешни! Откуда нам это все взять-то? Спонсоры у нас какие-никакие есть, живы будем, не помрем. Да только излишеств не было у нас, и не нужны они.

– Вы, аристократы, странные создания! – сказал Ричи и подмигнул собеседнику. – Радоваться надо, а ты беспокоишься!

– Ты не понимаешь! – с досадой ответил Сушняк. – Вот Яся – кошечка вроде мелкая. А если к сладкой жизни уже стремится? Вдруг за ней какой-нибудь хвост ужом увивается с дурными намерениями, к роскоши приучает?

Ричи тряхнул хвостом.

– Думаешь, кошка легкого поведения растет?

Сушняк помотал лобастой головой.

– Хомяк мне в друзья на старости, если бы я на нашу белоснежку такие крысости подумал. Да вот только и Зуб на подобное не способен. Да и где он все это взял бы? Малой хоть и бедовый, хулиганит, щерится, да только никогда не врал мне. Не его это. Думал я, что, может, он это? Даже следить за ним решился. – Сушняк грустно зашипел сам на себя за недоверие к приемышу. – Пока по крышам с ним в прятки играл, в приюте очередная коробка деликатесов появилась. Я винить Зубчика не собираюсь, сам знаю, какие глупости в голове возникают, когда с жизнью почти распрощался. Только как бы его на путь истинный наставить, вот что важно!..

Котектив молчал. Если в приюте котов всего трое, то Ясна или Зуб таскают домой дорогие вещи. Сколько на свете преступниц с ангельской внешностью? Да сотни! И тысячи злодеев с детской обидой, которая никуда не исчезает. Не кошкины же феи им лобстеров намурчали.

– Молчишь? Вот и я не знаю, что думать. А тут еще бандиты эти с птичьего рынка как назло вокруг нашего подвальчика околачиваются. Наверно, будут брать платеж «за безопасность»! Как будто кроме этих мордоворотов нам кто-то угрожает. Ха-ха! Пришли, заметили домики для котят. Новехонькие. Спросили, мол, откуда, кто подарил, а я и сам не знаю!

– Ладно, – сказал после минутной паузы Ричард. – Постараюсь помочь.

– Будет здорово, – мяукнул Сушняк в ответ. – А я, сам знаешь, в долгу не останусь!

Тем временем коты уже подошли к подвалу какого-то здания, еще хранившего очарование старой эпохи, когда двуногие предпочитали ездить на лошадях, а валерьянку не разбавляли плебейской ромашкой. В этом подвале, попасть в который можно было через небольшое зарешеченное окошко, и располагался клуб.

Возле входа стояли два толстых кота с мордами, явно не обремененными излишками интеллекта. Завидев Помидора и Сушняка, они переглянулись и, ни слова не говоря, расступились, пропуская троицу внутрь.

Глава третья,

в которой Бомбейский принц встречает Сибирское княжество

Ричи возвращался домой радостной пружинящей походкой. Точнее сказать, это делал член элитного кошачьего клуба Ричард Греттель Оникс Престиж Дегунино. Почему именно этот странный набор слов, да и еще что такое Дегунино, Ричи не знал. Но он решил не вдаваться в подробности, полностью доверившись Помидору, которого по родословной вообще-то звали Томато-Вейл Самди Ориджин Люксембург.

Серьезно – Томато! А у его отца было имя Барон Самди. Помидорка – сын барона, отпрыск древнего рода Томато! Сложно поверить!

Первые имена всех его братьев и сестер тоже начинались на «Т»: Тиффани-Вейл, Тимати-Вейл, Туарег-Вейл, Танго-Вейл. Его двуногие, видимо, оценили иронию заводчиков – так называют людей, обеспечивающих «чистоту рода» у кошек, – и стали звать юного барона не Томом, а Помидором. Удивительно, но сам кот не возражал. Он питал какую-то удивительную слабость к своим забавным питомцам, прощал им многие нелепости.

Процедура принятия в клуб нового кота была сложной только на словах. На практике все решалось старым добрым личным общением. Основанием для рассмотрения кандидатуры были рекомендации от двух действующих членов клуба. Окончательное решение принималось тайным голосованием на общем собрании.

Ручательства от Помидора и Сушняка сразу удовлетворили всех присутствующих. Скромный, хорошо упитанный, полный благородства кот внушал им доверие. С тайным голосованием проблем тоже не было. Несмотря на то что кандидат, не избранный на голосовании, по уставу навсегда лишался права быть членом клуба, против новичков давным-давно никто не выступал. Дело в том, что обязательные вступительные взносы состояли из элитных кормов и французской валерианы. Они были весьма велики и обеспечивали львиную долю средств клуба.